Орочимару прищурился и внимательно посмотрел на своих напарников: Джирайя держался от Цунаде в стороне, спокойно жестикулировал и шутил весьма уместные шутки. А Цунаде в ответ приятно улыбалась и любезно смеялась. Кажется, впереди шли два самых адекватных, два самых взрослых напарника, о которых можно было только мечтать. Джирайя и Цунаде выросли, а значит, наконец-то наступили хорошие времена, и ему больше не о чем было беспокоиться.
Как он и говорил, к вечеру они уже оказались у деревянных стен, окружающих Коноху, а за ними виднелись голые кроны огромных деревьев.
— Сколько же нас тут не было? — удивился Джирайя, остановившись и взглянув на высокие стены. — Когда уходили, нам по семнадцать было, а сейчас, — он почесал голову, — уже девятнадцать всем стукнуло.
— И не верится, правда? — улыбнулась Цунаде. — Зато намного умнее стали.
— Намного, — согласился Джирайя.
Орочимару промолчал, наслаждаясь покоем родных мест. И когда они приблизились к высоким воротам, заметили улыбающегося Дана. Цунаде радостно подпрыгнула, скорее побежала к нему и бросилась в объятья, а он приподнял ее и поцеловал в щеку.
— Вы весьма быстро добрались, — произнес Дан, опуская Цунаде на землю.
— Я хотела еще быстрее, — ответила она, — но они все время останавливались для отдыха. А я так по тебе соскучилась.
— Мы всего лишь неделю не виделись, — засмеялся Дан.
— И это очень долго, — ответила Цунаде.
— Спасибо, что помог. — Дан протянул руку к одной из сумок Джирайи.
— Всегда, пожалуйста, — отмахнулся Джирайя, и Орочимару заметил, с какой неохотой тот отдал сумку.
— Это же твой жилет? — Дан обратился к Джирайе, показав на Цунаде.
— Ну, — протянул Джирайя, а затем широко улыбнулся. — Мой, конечно же, мой. — И когда Дан уже хотел снять свой жилет для Цунаде, Джирайя замахал руками. — Пускай мой оставит, он мне здесь совсем ни к чему, тем более мне и так тепло. Потом как-нибудь вернет…
— Точно? — спросил Дан.
— Пойдем, — Цунаде нетерпеливо потянула Дана за руку, — он сказал: потом, значит, потом. А я так хочу поскорее тебя познакомить со своими родителями.
— Ну, хорошо, — согласился Дан, приобняв ее за плечи.
Их путь разошелся, как только они оказались в Конохе: Цунаде с Даном направились в одну сторону, а Орочимару с Джирайей — в другую.
Над головой висели серые тучи, быстро темнело и становилось еще холоднее. Но, прежде чем идти домой, они свернули на Торговую улицу — узкий переулок с невысокими зданиями. На крышах и козырьках лежал тонкий снег, а брусчатка, по которой они шли, была довольно скользкой. На первых этажах располагались открытые и закрытые витрины с уже зажженными бумажными фонарями. Что только здесь не продавалось: на разный вкус еда и выпивка, на любой кошелек одежда и снаряжение, антиквариат, мебель, посуда, косметика, лекарства. И, что всегда удивляло — свежесрезанные цветы в любое время года. Народу на этой улице всегда было много. Так что приходилось проталкиваться через толпу шиноби, мирных жителей и самих торговцев. И когда основные магазины были пройдены, они оказались у небольших лавок, где готовили разные блюда. В воздухе стоял ароматный запах жареного чеснока, морепродуктов, рыбы и свинины. Они остановились у одной лавки, и Джирайя уже хотел сделать заказ, но, вывернув пустой карман, грустно вздохнул.
— Я куплю, — ответил Орочимару.
Но наглость Джирайи на этом не закончилась, он протянул руку и улыбнулся:
— Дай, пожалуйста, еще на выпивку, возвращение-то надо как-то отметить.
Орочимару с раздражением вздохнул, но все же дал ему еще немного денег. И как только монеты легли на ладонь Джирайи, тот вмиг растворился в толпе. Орочимару подошел к лавке с едой и сделал большой заказ. Хорошо знал, что его напарник не обойдется только одной порцией, и стал ждать, пока им приготовят рыбу в сладком соусе терияки.
— Что-то в этот раз зима надолго в наших краях задержалась, — произнес один из покупателей, забирая свой заказ, — глядишь, так и сакура в этом году не распустится.
— Распустится, — ответил толстый лавочник в белом переднике, — куда же она денется? Это сейчас вот снег лежит, а завтра проснемся, глядишь, и весна придет и быстро все нагреет.
Орочимару взглянул на серое небо, и совсем не поверил, что завтра могла начаться весна. Он забрал бумажные пакеты с едой, только Джирайи все никак не было, думал уже уходить, но вдалеке наконец-то увидел его. Тот широко шагал, довольно ухмылялся и держал под мышкой несколько пузатых бутылок из темно-зеленого стекла.
— Я нам пива взял, — заулыбался он, забрав из рук Орочимару бумажные пакеты. — Прости, что долго, зацепился с кое-кем языком.