— Мне только чай, — коротко ответил он.
Цунаде на него с удивлением посмотрела, а потом ее как будто холодной водой облили, она вдруг почувствовала себя такой глупой. Она только что заказала тарелку морепродуктов и сашими стоимостью в размере месячной зарплаты обычного шиноби. Для нее это были совсем небольшие деньги, но Дан же наверняка хотел за нее заплатить.
Она оглядела ресторан еще раз и как будто впервые заметила, насколько это место сильно отличался от остальных заведений в Конохе: черная лакированная мебель, произведения искусства из столиц дайме, цветочные икебаны, перегородки, покрытые золотом, шелковая обивка диванов, дорогой расписной фарфор. Даже посетители сильно отличались от обычных жителей деревни своими богатыми нарядами из дорогих тканей.
Цунаде вжалась в кресло и принялась грустно наблюдать за официантами. Но Дан не казался расстроенным, наоборот, пытался ее рассмешить, согласился поесть из ее тарелки, только когда они уходили, он ни в какую не брал ее деньги, и сам оплатил счет. И когда они, наконец, вышли из ресторана, Цунаде испытала невероятное облегчение и подумала, что больше она сюда никогда не придет.
В небе разгорался закат, в воздухе пахло сыростью, но на удивление сейчас было намного теплее, чем даже днем. Снег растаял всего за один день, и по дорожкам бежали уже не ручейки, а самые настоящие полноводные реки. Шумно играли дети, взрослые возвращались с работ, а шиноби — с вечерних постов.
Цунаде взяла Дана под руку, и они медленно пошли по аллее с высокими деревьями. Но гулять долго не получилось, она совсем скоро замочила ногой и, заметив скамейку, плюхнулась на нее, смахнув воду, расстегнула босоножки и стянула мокрые носки.
— Больше никогда не отправляюсь в них гулять, — пробурчала Цунаде.
Дан присел рядом, повернулся к ней и захотел поцеловать, но Цунаде огляделась и подставила только щеку.
— Даже поцеловать тебя на улице нельзя, — раздосадовано произнес он. — Но ничего, это временные трудности. Кто же мне потом запретит целовать мою жену?
Цунаде распахнула глаза от удивления.
— А что? — продолжил он, — Думала, что с капитаном можно только развлекаться?
Дан убрал ее волосы за плечи, и Цунаде заметила, как он заволновался. Она и сама отчего-то занервничала: сердце заколотилось, а к лицу прилила кровь.
— Моя милая Цунаде, — улыбнулся он, — ты выйдешь за меня?
Она застыла, продолжала хлопать ресницами и не сразу поняла, что он сказал. Но затем, внутри все рухнуло от внезапного осознания.
— Конечно, — ошарашенно прошептала Цунаде. — Конечно, — уже громче повторила она и улыбнулась, и это улыбка с каждым мгновением становилась все шире и все радостнее. Она издала смешок, очень похожий на всхлип, взяла его лицо в свои ладони и чмокнула в нос, но вдруг внутри появилась тревога. — Но ты же получил одобрение моего отца, правда?
Глава 19 Джирайя
Твой смех прозвучал, серебристый,
Нежней, чем серебряный звон, —
Нежнее, чем ландыш душистый,
Когда он в другого влюблен.
Нежней, чем признанье во взгляде,
Где счастье желанья зажглось, —
Нежнее, чем светлые пряди
Внезапно упавших волос.
Нежнее, чем блеск водоема,
Где слитное пение струй, —
Чем песня, что с детства знакома,
Чем первой любви поцелуй.
Нежнее того, что желанно
Огнем волшебства своего, —
Нежнее, чем польская панна,
И, значит, нежнее всего.
Джирайя очень скучал в Конохе и не мог найти себе каких-нибудь интересных дел. Орочимару, конечно, разрешил остаться в его доме, но они с ним почти не разговаривали, тот целыми днями сидел у себя в кабинете и очень редко выходил. Икки же приходила только под вечер, и только тогда становилось веселее, а ночью и совсем замечательно. Но утром она всегда уходила помогать родителям. Так было и сегодня, когда она стояла в дверях, на него такая тоска накатила, что он не придумал ничего лучше, чем пойти шататься по деревне в потрепанных брюках от формы и поношенном коротком синем кимоно, которое все же удалось найти в старых сундука Орочимару.
Наступила весна. Только-только начала вылезать трава и распускаться первоцветы. Все же на улице ему удалось найти приключения, которые помогли ему ненадолго занять голову: поругался со старой клячей за прилавком с безделушками; стащил жареных кальмаров у заснувшего продавца; поболтал с пьянчугой; попинал мяч с детворой, а после решил просто погулять. Так и не заметил, что оказался в Центральном квартале.