Несмотря на эту мрачноватую перспективу, некоторые из военных ястребов по-прежнему выдвигали свои традиционные возражения против повышения внутренних налогов. В середине февраля председатель комитета по путям и средствам палаты представителей Иезекииль Бэкон рекомендовал удвоить таможенные сборы, ввести прямой налог на штаты в размере 3 миллионов долларов, обложить прямыми налогами ряд товаров, таких как соль, и взять заем в размере 11 миллионов долларов. Вопреки сопротивлению оппозиции в марте эти меры были одобрены, хотя налоги предполагалось ввести только в случае, если война действительно начнется, поскольку республиканцы по-прежнему опасались получить повышение налогов без войны.
Долгие споры и разногласия среди демократо-республиканцев и продолжающееся сопротивление со стороны федералистов привели к тому, что прошло четыре месяца с тех пор, как президент и комитет по международным отношениям палаты представителей указали на необходимость принятия Соединенными Штатами военных действий для защиты своих прав. В марте 1812 года президент Мэдисон попытался ускорить мучительно медленное продвижение дел, предоставив конгрессу свидетельства, призванные показать, что в 1808 году британский агент из Канады Джон Генри вступил с федералистами из Новой Англии в тайный сговор с целью разрушения союза штатов. Доказательства были несколько сомнительными, и многие задавали вопросы по поводу 50 тысяч долларов, которые Мэдисон заплатил за эти письма, но, по крайней мере, стало совершенно очевидно, что президент хочет войны. 1 апреля он предложил конгрессу ввести 60-дневное эмбарго, которое позволило бы американским судам зайти в порты, прежде чем состоится реальное объявление войны. Масштаб разногласий в американском обществе был хорошо виден в сенате, где эту меру расширили с 60 до 90 дней, и даже после этого ее удалось провести всего 20 голосами против 13. Однако ястребы решительно настроились воевать, и некоторые из них даже широко распространялись о войне с Францией, хотя здесь здравый смысл возобладал.
Ирония этой ситуации заключалась в том, что всю зиму 1811/12 года, когда Соединенные Штаты мучительно старались подготовиться к войне, в Британии велись жаркие споры по поводу разумности политики, предписанной Указами-в-Совете. Начиная с лета 1810 года Британия стала постепенно погружаться в глубокую экономическую депрессию, и оппозиция вигов утверждала, что возобновление американской торговли способно восстановить процветание. Упадок торговли наносил особенно сильный ущерб промышленным районам, поэтому с весны 1811 года в парламент стали поступать петиции с просьбой отменить эти указы и восстановить дружественные торговые отношения с Соединенными Штатами. Когда парламент собирался в июле 1811 года, просителей не пустили, но к тому моменту, когда он снова собрался в следующем январе, депрессия углубилась, и оппозиция начала масштабную атаку на указы. Решимость отменить их усиливали опасения, что иначе Соединенные Штаты могут объявить войну и уничтожить все возможности возобновления торговли.
Лидерство в борьбе против Указов-в-Совете взял на себя молодой Генри Броэм, который ясно дал понять, что, по его мнению, в интересах Британии дружить с Соединенными Штатами. Помимо выступлений в парламенте Броэм и его союзники поощряли митинги в промышленных районах, и весной 1812 года посыпались петиции из Йоркшира, Ланкашира, Бирмингема, Поттериз и других промышленных областей. Правительство испытывало особенно сильное давление из-за волнений в промышленных районах: во многих местах луддиты уничтожали машины, которые, как они считали, способствовали обнищанию рабочих. К концу апреля оппозиция вынудила правительство создать комитет по рассмотрению петиций против Указов-в-Совете, и в мае перед этим комитетом предстали свидетели из промышленных районов. Парламент не мог игнорировать их свидетельства. В комитет было вызвано более 100 человек, и четыре пятых из них выступили против указов, утверждая, что американская торговля необходима для их благополучия. Один за другим свидетели рассказывали о безработице, бедности и отчаянии. Однако серьезную поддержку правительству оказали судоходные компании, и оно продолжило придерживаться своей политики, убежденное, что на карту поставлена победа в войне с Францией и мощь британского военно-морского флота.