— Я полагаю, что сейчас самое время поговорить.
Что сказать? Что-то определенное? Какую-нибудь ложь, которая удовлетворила бы его и вывела ее из этого мучительного положения? Сильвия колебалась, вся дрожа под его горячим, пристальным взглядом. В голове у нее не было никаких мыслей. Ничего, кроме ужасной, разрывающей сердце правды. Кэти… Кэти…
Если бы Трэвис не стал целовать ее так нежно, так ласково, лишая последних сил, то она могла бы и выдержать. Но он прикоснулся ладонью к ее щеке, и их губы слились в долгом сладостном поцелуе.
— Скажи мне, — прошептал он, отрываясь от ее губ, выдыхая слова в дрожащие уста Сильвии.
— У меня… у меня был ребенок…
Последовало долгое молчание. Наконец он произнес только одно слово:
— Был?
Сильвия смяла руками покрывало и слабо кивнула головой. Сквозь слезы она едва различала лицо Трэвиса.
— Что же случилось? — спросил он, продолжая прижиматься к ее щеке так, что она чувствовала на своем лице его теплое дыхание.
— Она умерла. П-пожалуйста, не расспрашивайте меня! Я не могу говорить об этом, — прошептала Сильвия еле слышно. Она чувствовала себя опустошенной. Сказать ему об этом означало для нее обнажить перед ним душу.
— Я все понял! — сказал Трэвис и, отведя пряди волос с ее лица, снова поцеловал. — Мы поговорим позднее.
Казалось, что он не хотел уходить, продолжая жадно целовать Сильвию. Потом он собрался с силами, и, выдохнув в ее пушистые волосы подавленный стон, оторвался от нее.
Сильвия смотрела ему вслед, когда он шел к двери, и отметила про себя заботливое выражение его лица, когда он, обернувшись в последний раз, посмотрел на нее.
— Я скажу им, что вы чувствуете себя не совсем хорошо, — тихо сказал он. — Спокойной ночи, Сильвия!
Она уснула прямо в платье, поверх одеяла, и проснулась среди ночи от шума двигателей автомобилей, отъезжающих от подъезда дома. Сильвия села, протерла глаза, опухшие от слез, и медленно прошла в ванную. Там она сбросила платье и встала под душ. Горячие сильные струи немного улучшили ее самочувствие, смывая остатки слез и смягчая ее покрасневшее лицо.
Потом она завернулась в банную простыню и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Теперь Трэвис знает, что у нее был ребенок. Она сказала ему больше, чем хотела, хотя и меньше, чем могла, и это ее очень тревожило. Сильвия знала так же точно, как то, что солнце каждое утро восходит в небе, что Трэвис не будет удовлетворен ее коротким объяснением. Он ушел просто потому, что понял: она слишком расстроена для того, чтобы разговаривать. Кроме того, он знал, что внизу его ждут гости, но позднее, — возможно, завтра с утра, — он начнет свои расспросы заново.
Сильвия дотронулась до своих губ и вспомнила его нежные поцелуи. Что случилось с ней? Почему она хотела, чтобы он обнимал ее и прикасался к ней, зная, что это ничего для него не значит? Когда он находился с ней в одной комнате, все, о чем она могла думать: каково его отношение к ней.
Я очень люблю его, вновь подумала она, действительно люблю.
Сильвия закрыла глаза и сжала голову обеими руками. Что же делать? Как прекратить это безумие? Она подняла лазурное шелковое платье и, перекинув его через руку, пошла в спальню, чтобы повесить в шкаф. При виде Трэвиса, небрежно развалившегося на диване у окна, Сильвия замерла, молча наблюдая за тем, как восхищенный взгляд Трэвиса ощупывает всю ее фигуру, возбуждая в ней желание.
Он здесь потому, что хочет меня, подумала Сильвия, и с этим я ничего не могу поделать, поскольку тоже хочу его.
8
— Что, уже все гости разъехались? — тихо спросила Силъвпя.
— Все, кроме одной, — отозвался Трэвис, направляясь к ней.
— О?
— Да, в ней есть какая-то загадка, в этой гостье. Красивая, умная, страстная… — он принял платье из ее дрожащих рук и бросил его на пол. Взял руку Сильвии, поднес ее к своим губам и стал медленно целовать ее от запястья к внутренней стороне локтя. Иногда он поднимал глаза, отвечая на растерянный взгляд Сильвии своим ошеломляюще страстным взглядом. — Понимаешь, она нуждается в любви и теплоте больше, чем какая-либо другая знакомая мне женщина. Она нуждается в том, чтобы ее обняли мои руки, так же, как я хочу, чтобы она обняла меня. Но она сопротивляется и заставляет себя злиться и быть холодной и непреклонной…
Его слова перемежались поцелуями. Вверх по ее руке, к оголенным плечам. Эти поцелуи отзывались новыми волнами желания и дрожью жаждущего тела Сильвии.