— Служу Советскому Союзу!
Но потом вздохнул и, будто виноватый, потупил глаза.
После команды: «Разойдись» политрук подозвал его к себе.
— Вы чем-то недовольны, товарищ Кочетов?
— Не жалуюсь, товарищ политрук.
— Говорите откровенно. Что у вас?
— Благодарность, конечно, дело приятное, но только не заслужил я её. Промазал ведь...
Чумак посмотрел на насупившегося пограничника и довольно улыбнулся.
— Приказы не обсуждаются, но по секрету скажу — мне нравится, что вы так думаете. Теперь я твёрдо знаю, что в другой раз врагу от вас не уйти. Ведь это у вас был первый, да ещё какой, опытный зверь! Но впереди не один этот, а, может, доведётся и с этим встретиться...
Так постепенно рождалась и крепла их дружба.
Незаметно для себя к концу службы Кочетов так сильно полюбил вечно настороженную жизнь на границе, что подал рапорт с просьбой оставить его на сверхсрочную. Затем он окончил военное училище и, как говорил тогда, «навсегда закрепился за вверенной заставой».
Нежданно грянула война, и Кочетов отправился на фронт. Три раза был ранен, выжил и дошёл до Берлина. Путь этот был не лёгок. Но куда бы фронтовая жизнь ни забрасывала Кочетова, что бы с ним ни случалось, связи с Чумаком не терял. На всю жизнь запомнился этот скромный офицер, читающий книжку в красном сафьяновом переплёте.
После войны Кочетов вернулся в родной город и был направлен на работу в органы государственной безопасности.
И вдруг радостная неожиданность — его непосредственным начальником назначен полковник Алексей Александрович Чумак.
Так судьба опять свела их вместе.
Майор Кочетов считал полковника своим учителем, а полковник не без основания гордился своим учеником, грудь которого в четыре ряда украшали орденские планки.
Полковник и майор понимали друг друга с одного взгляда, с полуслова...
Но вот сейчас, сидя в кабинете Чумака, Григорий Иванович Кочетов недоумевал:
«Чем недоволен полковник?»
Операция предстояла не очень сложная. За неизвестным, который подойдёт в кинотеатре к Забелиной, нужно было установить наблюдение. Ну что ж, ничего особенного это не представляло. Конечно, после свидания он, на всякий случай, постарается запутать следы. Будет менять транспорт, вскакивать на ходу в трамваи, неожиданно покидать автобусы, «нырять» в подъезды. Но укрыться ему не удастся. В театре находились опытные работники, которым были отлично известны все эти уловки. Даже если предположить, что неизвестному удалось проследить, куда отправилась из дому Забелина и он, испугавшись, не явится на свидание, то он всё равно будет найден. Как? Сейчас трудно сказать. Но не он первый, не он последний...
Полковник, просматривая документы, лежавшие на столе, то снимал, то надевал очки.
— Что-то глаза режет, — недовольно бурчал он. — Видно, пора на отдых. Был конь, да изъездился.
«Хандрит Алексей Александрович, — глядя на него, думал Кочетов. — С чего бы это? Или «шестое чувство» беспокоит?»
В кругу друзей Алексей Александрович любил поспорить насчёт такого чувства.
— Оно, — говорил Чумак, — позволяет, скажем, художнику обнаружить богатейшую гармонию красок там, где никто другой, при всём желании, ничего не заметит. У каждого из нас есть голос, но не каждый умеет петь. Руки Микеланджело, вероятно, походили на мои. Но мне не создать «Давида»! Эту тончайшую способность уловить нужные пропорции, оттенки, найти главное, решающее принято считать одарённостью, талантом. Ну что ж, пусть так и называется шестое чувство человека...
Через каждые пятнадцать-двадцать минут звонил телефон. Полковнику докладывали о положении дела. Он уже знал, что с одной стороны от Забелиной сидели две девушки, с другой — влюблённая пара. Забелина фильм смотрит спокойно. Сумку держит в правой руке.
— Очевидно, встреча должна произойти после сеанса, — заметил Кочетов. — Иначе Забелина должна была купить билет на какое-то определённое место, чтобы оказаться в нужном соседстве.
— Очевидно, — безразлично произнёс полковник и опять принялся за документы.
Около девяти часов опять зазвонил телефон.
Полковник поднял трубку и кивнул головой Кочетову, чтобы тот взял наушники, подключённые к аппарату.
Майор поспешил выполнить распоряжение Чумака.
— Сеанс окончился, — услышал он приглушённый голос. — Забелина вместе со всеми зрителями покидает зал.
— Продолжать наблюдение, — приказал полковник.
Он положил трубку на рычаг, оторвал клочок бумаги и начал делить его на мелкие части, но опять раздался телефонный звонок.
— Пятый слушает, — отозвался полковник.