Тот ответил быстро и даже с некоторой гордостью за образцовый порядок в гостинице:
— Во всех помещениях уборка производится каждое утро.
Рудницкий едва успел подавить вздох досады.
«Гарри Макбриттен покинул номер вчера утром. Значит, сюда два раза приходили уборщицы с тряпками, щётками, пылесосами», — подумал он.
Но Кочетова не смутило заявление администратора. Он прошёлся по номеру, заглянул в шкаф, выдвинул ящики письменного стола, осмотрел тумбочку, стоявшую у кровати.
Как и ожидал Рудницкий, всюду не было даже пылинки. Он мельком взглянул на Кочетова. Немного скуластое, но красивое, покрытое плотным загаром лицо майора было совершенно спокойно. Он переходил от одного предмета к другому с таким безразличным видом, словно его совершенно не интересовали результаты осмотра. Только чёрные длинные брови сдвинулись несколько больше, чем обычно.
Зарубин, наоборот, внимательно ко всему приглядывался, рассматривал в лупу, осторожно сдувал невидимую пыльцу. Лицо его становилось всё больше сосредоточенным. Изредка он хмыкал, причём нельзя было понять, то ли он расстроен тем, что ничего не обнаружил, то ли что-то нашёл, и это озаботило его. Особенно долго он возился с настольной электрической лампой, которая помещалась на тумбочке возле кровати.
За шифоньером были обнаружены две пустые бутылки из-под вина.
Павлов многозначительно кашлянул в кулак. Вот, мол, что и требовалось доказать.
Зарубин понюхал горлышко каждой бутылки, осмотрел их и, хмыкнув, поставил на подоконник.
В ворсе ковра, разостланного на полу, он заметил крошечный осколок графита, поднял его и положил на ладонь.
— Господин Макбриттен писал карандашом? — спросил Кочетов, появившегося в дверях Томаса Купера с чемоданом в руках.
— Гарри оригинал, — улыбнулся иностранец. — Он считать карандаш лучше ручка. Всегда надёжна, всегда исправный, — и, тряхнув чемодан, объявил: — Вот вещи Гарри.
— Интересно, — оживился Зарубин. — Давайте их сюда.
Томас Купер поставил чемодан на стол. Но Зарубин не торопился открывать его. Он осмотрел чемодан со всех сторон, особенно тщательно никелированные замки, и опять хмыкнул.
Руководитель делегации понял это по-своему.
— Ключ нет, — развёл он руками.
— Алёша, — подозвал Михаил Тимофеевич Рудницкого.
Тот подошёл к чемодану. Что он потом сделал, Купер не заметил. Он только услышал, как один за другим щёлкнули два запора, и затем совершенно свободно поднялась верхняя крышка чемодана.
— О-о! — в изумлении воскликнул Томас Купер. Он собрался сказать какой-то комплимент лейтенанту, но помешал Кочетов, пригласив руководителя делегации подойти ближе к столу.
Рудницкий настороженно наблюдал за тем, с какой аккуратностью Михаил Тимофеевич вынимал из чемодана одну вещь за другой, внимательно каждую осматривал и откладывал в сторону на край стола. Лейтенант знал, что какая-нибудь мелочь, незаметная на первый взгляд деталь, могла послужить ключом к разгадке секрета исчезновения Гарри Макбриттена, и хотел обнаружить этот ключ раньше, нежели на него укажут Зарубин или Кочетов.
Но ничего примечательного в чемодане не оказалось. Здесь хранились верхние рубашки, бельё, платки, носки, начатый флакон одеколона, пустой футляр для автоматической ручки, бритвенный прибор. В самом низу лежал коричневый шерстяной костюм и две пары тонких лайковых перчаток.
— Гарри Макбриттен носил перчатки? — спросил Зарубин.
— Часто, — подтвердил Купер и болезненно поморщился: — Он воевать против фашист. Танк горел, руки Гарри тоже горел... Теперь экзема. Гарри стесняться товарищ, разный знакомый и надевать перчатка.
После того как все вещи были выложены на стол, Зарубин приступил к осмотру внутренних стен чемодана.
«Двойное дно!» — словно обожгла Рудницкого догадка, и на его бледном, ещё не потерявшем юношеской свежести лице вспыхнул яркий румянец. Было немного досадно, что он всё же опоздал со своим предположением. Волнение, охватившее лейтенанта, ещё больше усилилось, когда Зарубин с открытым пустым чемоданом подошёл ближе к окну. Затаив дыхание, Рудницкий следил за каждым движением Михаила Тимофеевича.
Но тот, заглянув вовнутрь чемодана, вернулся к столу.
— Господин Купер прав, — безразлично произнёс он, но глазами будто уколол Кочетова. — Гарри Макбриттен любит пользоваться карандашами. Иногда кладёт их в чемодан, вот следы.
Рудницкий разочарованно поморщился. То, что Макбриттен предпочитал карандаши ручке, было уже известно.
Даже Томас Купер, не упускавший случая что-нибудь сказать по-русски, на этот раз только передвинул широкими, могучими плечами.