— Вообще, нужно сказать, это неплохо. Так что вы не смущайтесь, девушка, — заключил Райт и обратился к шофёру: — А закурить вы мне дадите? Всё одно помешал.
— Пожалуйста, — шофёр достал из кармана пачку с папиросами и спички. — Возьмите, сколько нужно.
Райт взял две папиросы, третью — закурил.
— Спасибо. Не рассчитал как-то запасы. Думал, пачка полная, а в ней одна папироса оказалась. Ну, я пойду, задержался здесь с вами.
Девушка закусила губы и виновато опустила голову.
— Желаю успехов, — улыбнулся Райт и, быстро зашагав в сторону дороги, скрылся в темноте.
— И откуда он взялся? — пожала плечами девушка.
— Шёл мимо человек, захотел закурить, подошёл. Что тут особенного?
— Ночью...
— А ночью разве люди не ходят?
— Это верно, — согласилась девушка. — Но он так неожиданно тут очутился, я даже испугалась... Хорошо ты здесь был, а то бы я умерла от страха.
— С непривычки бывает, — засмеялся шофёр. — У нас на аэродроме один солдат телка подстрелил. Тревога! В ружьё! Прибежали к нему, а он докладывает: Смотрю — идёт. Кричу — стой! А он — идёт. Ну, я в воздух — раз. Он бежать. Кричу — ложись! А он ещё быстрее. Дал вдогонку и свалил... Мы потом неделю хохотали. Но, по правде сказать, первый раз каждому жутковато бывает... А амбары мы будем вместе сторожить. Ладно? — неожиданно предложил он.
— Что ты? — отмахнулась девушка. — Завтра отец обязательно приедет.
— Ну и что ж с того? — Сеня бережно обнял её. — Пусть Прохор Иванович ночку, другую отдохнёт. Человек он немолодой, здоровью его это на пользу пойдёт.
— С чего ты такой заботливый стал? — отстраняясь от шофёра, усмехнулась она. — Да если бы я знала, что мне здесь ночь торчать придётся, так ни за что не согласилась бы. Думалось, отец вот-вот вернётся. Председатель так и сказал: «Чем кого-то по колхозу на два-три часа искать, выйди с вечерка, а там Прохор Иванович явится и сменит». Склад, дескать, от свинарника — рукой подать, не боязно. Я, конечно, и слушать не хотела. А он заладил: ты у нас самая боевая...
— Так это ж, Тонечка, чистейшая правда.
— Какая там правда, до сих пор прийти в себя не могу. Боюсь и всё тут.
— И со мной боишься?
— С тобой не боюсь, — улыбнулась Тоня и прижалась к груди парня.
Па дороге показались две автомашины. Они мчались с такой скоростью, что Семён качнул головой и неодобрительно сказал:
— Кто-то ни своей головы, ни рессор не жалеет. А машины, не сбавляя хода, свернули к амбару.
— Сюда, — испугалась Тоня.
Сеня отобрал у неё ружьё.
— Когда оружие в руках, волноваться не полагается. Не доезжая шагов двадцати, автомашины начали притормаживать. Дверцы их распахнулись. Пассажиры выпрыгнули и рассредоточились так, что площадка у амбара неожиданно оказалась оцепленной.
— Кто шофёр машины? — раздался строгий голос из темноты.
— Я, — с напряжённым вниманием следя за происходящим, ответил Семён.
— С кем приехали?
— Ни с кем. Я один.
К молодым людям подошёл Кочетов.
— Здравствуйте. Давно здесь?
Заметив на плечах Кочетова скрытые плащом прямоугольники погон, Семён, чтобы успокоить девушку, улыбнулся ей и опустил ружьё к ноге.
— Я приехал недавно, а она — с вечера, — пояснил шофёр.
— По дороге сюда, к вам в машину никто не садился?
— Нет.
— Может быть, на ходу кто-нибудь в кузов забрался, а вы не заметили?
— Не думаю, чтобы это можно было сделать. Я очень быстро ехал.
— Мужчину в чёрной тужурке не встречали?
— В пути нет. А здесь один подходил, высокий такой. Закурить просил.
— Когда это было? Как только вы сюда приехали?
— Да, мы и... поговорить не успели, — немного смутившись, промолвил шофёр и ласково посмотрел на свою подругу.
— Куда он пошёл?
— К дороге...
— На Старые Гари, — осмелев, уточнила Тоня.
XX
ФОРТУНА
Первые лучи восходящего солнца ещё только чуть позолотили маковки деревьев, а в воздухе уже парило, словно перед грозой. От земли тянулась едва уловимая глазом лёгкая сизоватая дымка. Душно пахло прелыми листьями, грибами и можжевельником.
Прежде чем выйти из леса на опушку, где паслось стадо коров, Райт, надёжно укрывшись в кустах, долго разглядывал пастуха и мальчишку-подпаска.
Пастух был невысокого роста сухонький, подвижный старик с седой редкой бородкой. Кричал он высоким, но утратившим звонкость голосом:
— Сергунь, Сергунька! Поглянь, Магнат опять к лесу норовит!..
Сергунька — вихрастый подросток в старом отцовском военном кителе, из-под которого виднелась чистая белая рубашка с отложным воротником — отбегал от стада, оглушительно щёлкал длинным, плетённым из ремня кнутом, и непокорный бычок водворялся на место.