Тахира срезала самые большие тыквы и вернулась к своей лошади. Села у воды и принялась за работу. Вскоре у неё появились три полых сосуда для воды, и девушка наполнила их из ямы, после чего закрыла верхушками плодов и обвязала сухой травой, вплетённой в косы.
— Давай, пей ещё! — посоветовала она своей кобыле, после того, как освободила её ноги от пут. — Я не знаю, как скоро мы сможем так попировать, — и первая, словно подавая пример лошади, припала к мутной лужице, которая таяла буквально на глазах.
Напившись и омыв лицо, принцесса отодвинулась в сторону, давая кобыле возможность попить, а сама огляделась вокруг, приложив ладонь в глазам.
Определив нужное направление по солнцу, она положила сосуды с водой в седельную сумку и села верхом, надев на спину перевязь с мечом: подарок брата.
Путь продолжали до самого заката, всматриваясь в обилие песка.
— Скоро пустыня! — произнесла девушка вслух, просто чтобы услышать хотя бы свой голос.
Степь молчала, дышала зноем и жаром, погружаясь в красный вечер, опускавшийся так стремительно, что скоро принцесса ехала уже в сумерках, вслушиваясь в пробуждающиеся звуки ночной жизни.
— Ещё один день едем строго на юг, — сказала она, — затем свернём, чтобы не попасть в пустыню. Там я точно не смогу добывать нам воду.
В животе девушки заурчало и Тахира остановила кобылу.
Угасающий вечер таял, оставляя после себя алую дрожащую полосу на горизонте. Но принцессе некогда было любоваться красотами заката: она высматривала место для стоянки. Девушка хотя и чувствовала себя отдохнувшей послеполуденного сна, но понимала, что ехать ночью опасно. Сбиться с пути она не боялась, но вот степные львы могли бродить где-то поблизости. Тахира понимала, что для защиты от хищников ей нужен огонь, а потому должна была развести несколько костров, как и в прочие ночи, проведённые в степи.
Спешившись, она выбрала место для ночлега и принялась собирать сухие палочки. Затем ножом расчистила несколько прямоугольников на земле и выкопала небольшие ямки, куда сложила пучки сухой травы, соорудив над ними шалаши из веточек. Пока лошадь, отыскав среди сухих кустов что-то съедобное для себя, жевала, поглядывая на хозяйку, принцесса набрала сухих дров и уселась разжигать огонь.
Некоторое время ушло на то, чтобы подобрать подходящий камень, после чего Тахира приблизила его к траве и начала бить ножом, пытаясь высечь искру.
Трава занялась достаточно быстро, и девушка сунула горящий пучок под шалаш из веточек и пригнулась, раздувая пламя. Жадно слизав траву, огонь переместился на ветки и принцессе оставалось только положить сверху сухие дрова.
— Вот и все! — сказала она сама себе, поднимаясь на ноги и отряхивая песок с одежды.
Живот снова скрутило, и девушка приказала себя завтра обязательно добыть что-то из живности. Желудок от голода пел, но Тахира была привычная и умела терпеть. Уже завтра она найдёт способ поесть. Голод будет такой силы, что ей просто придётся сделать остановку и добыть себе пищу.
— Надо поймать змею! — решила она. По пути она встретила несколько тварей и немного удивилась, памятуя о том, что род Вазира защищён от этих существ. На память девушки пришло путешествие с Шаккаром. Змеи словно оползали стороной варваров.
— И мне придётся съесть одну из них, — усмехнулась она. Узнай о подобном Исхан, он пришёл бы в ужас, только у Тахиры не было иного выбора. В степи не так много дичи и выбирать не приходится.
Окружённая кострами, голодная и усталая, она разнуздала лошадь и стреножила её, укрыв в защищённом пространстве лагеря. Кобыле мало нравилось пламя, но она стояла, ожидая, когда чёрные сумерки опустятся на землю. Серое небо постепенно приняло оттенок бездны. Потрескивание дров убаюкивало девушку, и она положила под голову седло, предварительно подбросив в жадное пламя сухих веток. Затем закрыла глаза, свернувшись калачиком на траве, заменившей ей постель.
От земли ещё тянуло дневным теплом. Напитавшись жаром солнца, она делилась им с засыпающей девушкой.
Трещали дрова. Оживали ночные звуки. Лошадь пряла губами и смотрела на пламя, плясавшее в её карих глазах. Незаметно таяла ночь и когда Тахира проснулась, то поспешила добавить дров в огонь. Ветки прогорели и теперь лишь яркие угли шипели, требуя подачки.
Принцесса улыбнулась и вдруг услышала, как беспокойно зашевелилась кобыла. Переминаясь с ноги на ногу, она фыркнула, а затем заржала, привлекая внимание человека. И Тахира прислушалась, замерев на месте.
В ночи кто-то был и этот кто-то приближался к её стоянке. Сначала принцесса слышала только тихие, крадущиеся шаги, а затем раздалось и утробное рычание, едва различимое, словно те существа, которые приближались к её стоянке, переговаривались, как напасть на свою жертву.