— Я знаю. — Она открыто посмотрела на него. — Кэрри Брэдфорд умерла. Теперь я — Марина Деверо. Это трудно. Но со временем мы привыкнем. — Она еле выговорила эти слова. В некотором смысле ей сейчас стало труднее быть Мариной, чем раньше, когда она очнулась в больнице.
Бен от безысходности развел руками.
— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оставаться в настоящем.
— Ничего особенного, если мы иногда будем говорить о Кэрри. — Она считала, что им обоим полезно не игнорировать странные обстоятельства их новой встречи. Она взяла миксер и, поколебавшись, добавила:
— Нам надо обсудить кое-что еще.
— Что? — Бен внимательно следил за ней.
— Я хотела бы знать, как ты собираешься поступить с той информацией о случившемся со мной, которую я тебе рассказала.
— Это зависит от тебя.
— От меня?
— Да. Я лично считаю, что не следует говорить никому. Если мы предадим огласке нашу невероятную историю, это полностью разрушит возможность иметь нормальную семейную жизнь. Думаю, что это будет вредно и для Дженни. Но… — предупреждая ее ответ, он поднял руку, — но если для тебя важно поделиться этим со всем миром, тогда я поддержу твое решение и обещаю сделать все, чтобы свести до минимума отрицательные последствия.
Марина медленно кивнула.
— Спасибо. — Она не хотела ограничиться только этим словом, но еще недостаточно доверяла себе, чтобы продолжать. Но тут же поняла, что Бен хочет знать ее отношение к этому вопросу. — Я тоже считаю, что нам лучше никому об этом не говорить. Это слишком невероятно, чтобы хоть кто-то поверил. Иногда даже мне самой не верится. Конечно, мне интересно, есть ли кто-нибудь еще, кто так же боролся за то, чтобы вернуться назад… Но все, чего я хотела, когда поняла, что стала Мариной Деверо, — это спокойно жить и время от времени издалека видеть тебя и Дженни. А теперь… — она помедлила, не желая принимать все как само собой разумеющееся, — теперь я чувствую себя более счастливой, чем могла надеяться.
— Приятно слышать. Надо еще обсудить несколько вещей. Но в общем я с тобой согласен.
— Что еще надо обсудить?
— Нашу свадьбу, прежде всего. — Он притворно нахмурился. — Объединение двух домашних хозяйств потребует времени. Мы можем пожениться тихо, не вызывая удивленных взглядов. Может быть, сразу после Рождества, но уж никак не позднее, больше я ждать не смогу.
У нее снова перехватило горло. Она боялась строить прогнозы на далекое будущее в этой новой ситуации, боялась даже надеяться на то, что он снова примет ее в свою жизнь.
— Ты хочешь, чтобы мы поженились? — переспросила она.
— Конечно, хочу. — Бен подошел ближе и сжал ее локти, нежно улыбаясь. — Мы уже женаты, но ради Дженни нам надо все оформить должным образом. Помни, что фактически ты вдова.
— Я знаю. Просто не ожидала… Я не была уверена.
Он поморщился.
— Извини, что я был груб с тобой.
— Я тебя не виню. — Она провела нежной ладонью по его гладко выбритому подбородку. — Вся эта история действительно кажется бредом.
Бен поднес ее сложенную чашечкой ладонь к своим губам.
— Ты еще не дала мне ответа. Она вздрогнула, когда его язык коснулся ее ладони.
— А о чем ты спрашивал?
— О свадьбе, мадам. — Он взял ее руки в свои и торжественно произнес:
— Марина Деверо, согласны ли вы выйти за меня замуж?
Подступившие слезы не стали помехой для ее ответа. Она улыбнулась, вложив в свой взгляд все то, что было у нее на сердце.
— Почту за честь.
В воскресенье погода была теплая, и Бен повез их в Балтиморский зоологический сад. Он был очень тронут, когда Марина похвалила его за то, каких успехов достигла Дженни за эти полгода.
— Она удивительно спокойна для ребенка, который лишился матери. Должно быть, тебе пришлось много повозиться, чтобы добиться этого?
Он медленно кивнул.
— Как сказал психолог, с которым я консультировался, она развивается довольно хорошо. Пришлось нелегко, но присутствие рядом моей мамы очень помогло Дженни приобрести ощущение стабильности и равновесия. Мама целиком посвятила себя заботам о нас с Дженни.
Марина стиснула его руку, пока они смотрели, как Дженни хохочет над проделками двух белых медведей.
— Я всегда буду благодарна Элен, даже если и не смогу ей этого сказать.
Когда, налюбовавшись белыми медведями, они пошли искать прохладительные напитки, Бен заметил семью прихожан из своей церкви, чьи дети были немного постарше Дженни. Они открыто рассматривали Марину и то, как свободно он держит ее за руку. Бен улыбнулся и помахал им рукой.
— Не смотри в ту сторону, — сказал он, — здесь Кен и Джун Ларье. Они изумились, увидев меня с прекрасной блондинкой.
— Джун Ларье — ужасная сплетница. — Марина вздохнула. — В следующее воскресенье об этом будет знать вся церковь. А тебе предстоит выслушать несколько сказанных из самых лучших побуждений советов или одну-две лекции о том, что не надо так спешить после недавней смерти жены.
— А я им отвечу, что жена дала мне разрешение начать ухаживать именно за этой дамой. — Когда Марина улыбнулась и на ее щеках показались две ямочки, Бен почувствовал, как тело его напряглось. Хотя разумом он понимал, что нехорошо снова склонять ее к физической близости, не дожидаясь, пока пройдет скованность, возникшая между ними после разлуки, но тело властно требовало этой близости, требовало слияния с нею. Каждое ее движение каким-то необъяснимым образом напоминало ему о неземной страсти, которой она ему ответила всего три ночи назад.
Чтобы не думать больше об этом, он предложил:
— Не хочешь пойти завтра вместе с нами в церковь? Я представлю тебя, и пастор не будет шокирован, когда мы позвоним ему, чтобы договориться о свадьбе.
Марина задумчиво посмотрела на него.
— Это хорошая мысль. Только смешно знакомиться с людьми, которых я давно знаю.
Его тоже порой обволакивало, как дурманом, ощущение странности всего происходящего с ними — совершенно так же, как и ее. Трудно было представить, как она одна справлялась со всем этим пять месяцев. Она ничего не рассказала даже Джилиан, которая стала для нее самой близкой подругой. Очевидно, его маленькая Кэрри была сделана из более прочного материала, чем он мог предположить.
Всю следующую неделю они каждый день обедали вместе. В четверг вечером, после того как Марина выкупала Дженни, прочла ей сказку и уложила спать, она присоединилась к Бену, сидевшему на кушетке в гостиной.
Обняв Марину одной рукой, в другой он держал телевизионную программу и просматривал ее. Он уже собирался нажать кнопку включения на пульте дистанционного управления, когда она произнесла:
— Бен!
От ее странного, запинающегося голоса он весь напрягся: последний раз он слышал такой голос, когда они обсуждали болезненные семейные проблемы в прежней жизни. Он поймал себя на том, что мысленно похвалил Марину за ее способность вернуть себе голос Кэрри.
— Что?
— Тебя не затруднит показать мне какие-нибудь домашние фильмы?
Он ждал от нее любого вопроса, но только не этого. Даже задержал дыхание, боясь того, что скрывает ее серьезный тон. Теперь же от облегчения у него даже закружилась голова.
— С удовольствием! У меня есть несколько фильмов, которые ты еще не видела. С чего ты хочешь начать?
— Мне все равно. — Ее голос прозвучал подавленно.
Бен ласково сжал ее плечо. Ощутив ладонью ее нежное тело, он мгновенно воспламенился, но тут же подавил в себе этот импульс. Он будет делать все, что необходимо, приложит все усилия для того, чтобы быть нежным и ласковым, не оказывая на нее давления и не разжигая страсть. Это было чертовски трудно, ведь его тело закипало даже при легком дуновении ее духов, при еле слышном шепоте, при мимолетном прикосновении ее тела.
Чертовски трудно, думал он, садясь поудобнее, чтобы ослабить давление ставших вдруг тесными джинсов.
В первом фильме они увидели нарядную Дженни во время празднования Пасхи в прошлом году. Она ковыляла через двор с корзинкой почти одного с ней роста. Каждый раз, находя яйцо, она визжала от радости. После того как она нашла третье яйцо, корзинка оказалась для нее слишком тяжела, и в кадре появилась Кэрри, которая взяла из ее рук корзинку и направила Дженни к цветочной клумбе, где тоже лежали раскрашенные яйца. Пасхальное платье Кэрри было взрослой версией наряда Дженни, но тонкая ткань поднималась, обрисовывая полную грудь. Когда на экране появилась Элен, Бен удивился, насколько она оказалась выше его жены. Он и забыл, что Кэрри была невысокого роста.