Учитывая, что мы с Петром после смены вернулись домой в начале седьмого, торжественное заседание, посвящённой 59-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, уже шло вовсю. Но меня интересовал последовавший за ним концерт мастеров искусств, а к этому времени мы уже сидели перед телевизором, снова ужинали. На этот раз я купил разных сладостей к чаю. И дико извинялся, напрашиваясь посмотреть концерт, при этом не разглашая раньше времени тайну своего в нём участия, в том смысле, что парочку моих песен, заимствованных у «Любэ», исполнит народный хор профсоюзов под управлением Октября Гришина.
— Скукотища, — зевнул Пётр, глядя как какой-то тенор заунывно исполняет арию Канио из оперы «Паяцы».
— Сегодня наш пензенский хор профсоюзов две песни исполняет, в первом и втором отделениях, — тут же сказал я, опасаясь, что хозяева решат переключить канал или намекнут, что пора и честь знать.
— А, ну тогда совсем другое дело, — оживился Пётр. — Посмотрим, как там наши земляки, надеюсь, не подкачают.
— А я, кстати, была на их концерте ещё до нашего с тобой знакомства, — добавила Наталья, наливая себе заварки из заварочного чайничка. — Мы с девчонками от нашего предприятия ходили, где я тогда работала, мне понравилось.
Тенор наконец закончил мучить слух Петра, и ведущая концерта Светлана Моргунова объявила:
— В исполнении пензенского русского народного хора профсоюзов под управлением заслуженного деятеля искусств РСФСР Октября Гришина прозвучит песня «Выйду ночью в поле с конём». Автор слов и музыки Арсений Коренев. Обработка — Октября Гришина.
Взгляды Петра и Натальи синхронно скрестились на мне. И в них был немой вопрос.
— Что? — пожал я плечами. — Подарил несколько песен Гришину, вот его хор их теперь исполняет.
— Да ладно, — всё ещё не верил Пётр. — Ты что, песни сочиняешь?
— Ну так, типа хобби. Давайте послушаем, а то вон уже начали.
Мы посмотрели выступление хора, после чего Наталья констатировала, что песня отличная, а я теперь стану настоящей звездой Сердобска. Да что там Сердобска, всего СССР.
— Прямо так уж и всего СССР… Кстати, во втором отделении ещё одна моя песня прозвучит, — не удержавшись, похвастался я. — Так что не спешите выключать.
— И не подумаю. Пойду пока ещё чайник поставлю.
В общем, прежде чем мы дождались исполнения хором профсоюзов песни «Ты неси меня, река», я вынужден был отбиваться от многочисленных вопросов, исходящих прежде всего от Натальи. Поэтому очередное появление на сцене Моргуновой, объявившей выход пензенского коллектива, воспринял с некоторым облегчением.
Ты неси меня, река
За крутые берега…
Пока мне нравилось, даже более слаженно, чем на той репетиции, хотя так же исполнялось вживую. Во всяком случае, я не допускал мысли, что на такого уровня концерте могут использовать фонограмму.
…Как ночка темная
Как речка быстрая
Как одинокая луна
На небе ждет меня она…
Ого, а вот это уже и впрямь нечто новенькое. Припев сопровождался ритмичными притопами и прихлопами участников хора при минимуме музыкального сопровождения. На меня даже дохнуло «квиновским» хитом «We Will Rock You», который выйдет на альбоме «News of the World» только в следующем году.
На втором припеве камера выхватила общий план зала, и я стал свидетелем того, как вместе с хористами прихлопывать начали и зрители. Мало того, когда в следующую секунда на телеэкране показали крупным планом правительственную ложу, то там Брежнев, Косыгин и кто-то ещё, кого я не знал в лицо, тоже хлопали в ритм припева. Единственным, кто не хлопал, был Суслов. Он сидел с каменным лицом, не выражавшим ни единой эмоции, и нельзя было понять, насколько нравится ему происходящее на сцене и в зале. Или насколько не нравится.
— Браво! — раздались крики в зале, которые услышали даже мы.
— Вот это вещь! — вынес свой вердикт Пётр, когда Гришин и его хористы покинули сцену, уступив её Сенчиной. — Слушай, я немного умею на гитаре, запишешь слова и аккорды?
Он кивнул в сторону висевшей на стене гитары. Этот вопрос меня слегка поставил в тупик. В принципе, немного на гитаре я тоже умел, и помнил даже названия основных аккордов. Но какие из них используются в этой песне… Я ж не играл её никогда под гитару. Это нужно было как минимум подбирать на слух, что вызвало бы недоумение у Петра.
— Давай в другой раз, я что-то устал так сегодня, с трудом даже выступления хора дождался. Это же не горит, правда?
— Да какой вопрос, конечно. А песня классная! Первая тоже, конечно, хороша, но эта мне почему-то больше в душу запала.
Весть о том, что мои песни прозвучали на праздничном концерте в Кремле, тут же разлетелась по больнице.
— Арсений Ильич, голубчик, что же вы от нас скрывали эту грань своего таланта? — укорял меня Настин.
— Сеня, ты должен по такому поводу проставиться, — в свою очередь допекали меня коллеги по отделению.
Так и допекли, пришлось устраивать в ординаторской посиделки, сбегав в магазин за спиртным и закуской. Ещё и попросили спеть эти самые песни, а потом вполголоса подпевали, чтобы больные не услышали.
На следующий день примчался на редакционной машине уже знакомый корреспондент из «Молодого Ленинца», а ещё два дня спустя в газете вышла заметка под заголовком: «Талант из глубинки». Хм, так-то я пензенский, а в глубинке оказался лишь благодаря распределению, думал я, читая статейку о себе любимом. А фото могли бы и побольше поставить. В заметке помимо прочего упоминалось, что герой публикации и есть тот самый Арсений Коренев, о котором недавно писал «МЛ» в связи с героическим обезвреживанием браконьеров. В общем, наш пострел везде поспел. На всякий случай купил пяток экземпляров газеты, буду дома — подарю парочку маме, если она не догадается сама купить.
На утренней планёрке Настин снова показал собравшимся газету, похвалили меня, отчего я немного смутился. А ближе к обеду пригласил к себе и попросил выполнить обещание — рассказать, как я загипнотизировал сельчанина от пьянства. Пришлось включать заезженную пластинку, объяснять обтекаемо, мол, у меня просто талант, плюс все эти околомедицинские методики, всё это слишком индивидуально… Главврач повздыхал, махнул рукой, да и отправил меня восвояси.
Между тем Юрикова расцветала на глазах, её вполне можно было выписывать на этой неделе, и она сама рвалась из больничных стен, но я настоял, что полежать минимум 10 дней всё же надо. Желательно исключить разного рода негативные последствия. А заодно напомнил Степаниде Георгиевне, чтобы она держала язык за зубами.
— Но как так может быть? — недоумевал Штейнберг. — В моей врачебной практике щитовидная железа так быстро в норму никогда не приходила при любых методах лечения. Даже после оперативного вмешательства. А здесь налицо успех лекарственной медицины.
Ага, и подаренного архангелом Рафаилом лечебного браслета вкупе с моей жизненной энергией, думал я, но всё же скромно помалкивал, лишь согласно кивая в такт словам Аркадия Вадимовича.
А в воскресенье без пяти восемь утра возле дома №11 на Соловьиной улице остановилась белая «Волга» 24-й модели. За рулём сидел приземистый, усатый тип. При моём появлении он сдвинул на затылок кепку в мелкий рубчик, обнажая внушительную залысину.
— Это вы Коренев? Садитесь. Можете вперёд, можете назад. Шеф предпочитает сзади, говорит, так безопаснее.
— Кому на роду написано быть повешенным — тот не утонет, — блеснул я знанием народной мудрости. — Я, пожалуй, сяду впереди. Кстати, меня Арсением звать.
— А меня Дмитрий Сергеевич.
Как только выехали на трассу, меня начало клонить в сон. Да и погода стояла соответствующая — с вечера накрапывал мелкий дождик, а под стук капель так хорошо спится… Я и из постели-то сегодня вылез с трудом, будь моя воля — дрых бы часов до девяти, а то и до десяти.
Предстоящее лечение ишиаса не казалось мне каким-то слишком уж сверхсложным заданием, если это действительно ишиас, а не что-то более серьёзное, затаившееся в глубинах организма. Однажды и я проглядел за банальной межпозвонковой грыжей развитие на ранней стадии злокачественной опухоли. Хорошо, что в тот раз в итоге всё обошлось — онкологию мы с коллегами разглядели хоть и на более поздней стадии, но длительное лечение всё-таки дало результат. Но я долго не мог себе простить того упущения, прибавившего мне седых волос и едва не ставшего причиной появления ещё одной могилы на моём персональном кладбище.