Задергиваю шторы, включаю проигрыватель. Диск, который я слушала в прошлый раз, все еще там. «Лучшие песни „Spice Girls“». Нажимаю на пульте «4», затем «повтор», сажусь так, чтобы видеть фотографию дочери, и смотрю, как тень от свечи пляшет на ее загорелом лице.
«Мама».
Когда песня звучит уже четвертый раз, раздается стук в дверь.
Я убавляю звук в надежде, что тот, кто стоит за дверью, скоро уйдет. Хочу, чтобы меня оставили наедине с бессонницей. Но стук раздается вновь. Громче. Гремит почтовый ящик.
– Миссис Арчер? Вы дома?
Женский голос. Незнакомый, и акцент не могу определить. Выключаю музыку и тут же соображаю, что этого делать не стоило: теперь понятно, что я дома.
– Миссис Арчер! Пожалуйста! Это важно.
Я встаю, осторожно выглядываю в щель между занавесками. И отшатываюсь. Прямо передо мной – лицо женщины. Нос прижат к стеклу. Охнув, я роняю занавеску.
– Извините! – говорит она. – Кажется, я вас напугала.
– Уходите! – твержу я громко, чтобы она услышала через окно.
Надеюсь, она услышит и требовательную настойчивость в моем голосе.
– Но мне нужно с вами поговорить.
– Если это насчет смены компании-поставщика электроэнергии – не интересует. Я занята.
– Я не за этим пришла, – быстро говорит она, чуть повысив голос. – Пожалуйста. Это важно. Касается Эми.
– Мне нечего сказать газетчикам.
– Я не из газеты.
– Если вы из полиции, покажите значок.
– И не из полиции.
– Так кто же вы? И чего хотите?
– Либби Лоуренс. Мне очень нужно с вами поговорить. – Голос у нее взволнованный и нетерпеливый. – Лицом к лицу. Не через стекло. Я приехала издалека. Пожалуйста. Это не тот разговор, который можно вести через окно или через почтовый ящик.
Я снова отодвигаю штору. Ярко-каштановые волосы обрамляют бледное лицо. Глаза – пронзительно-голубые – смотрят прямо в мои и смягчаются от улыбки на ее губах. Открываю окно.
– Итак?
– Это касается Эми. Миссис Арчер, я знаю, где она.
Много лет я мечтала о том, что кто-то принесет мне вести об Эми. И в той же мере страшилась этого. Надежда или горе. Полицейские с сообщением о найденном теле. Журналисты в погоне за сплетнями. Падальщики, сбежавшиеся поглазеть или пособолезновать. Временами когда-то даже думалось: возможно, сама Эми постучит в дверь.
Сердце колотится.
Может быть, вот он, тот миг, которого я ждала! Наконец-то найдется ответ на все вопросы последних десяти лет. Может быть, это шанс снова обнять дочь, почувствовать ее, живую и теплую, в своих руках, ощутить, как бьется ее сердце рядом с моим. Или возможность дать ей уснуть с миром, возможность нам обеим найти хоть какой-то покой.
Муку неизвестности вдруг перекрывает волна страха перед тем, что сейчас может открыться.
Я хочу знать.
И – не хочу.
То, что желает сказать эта женщина, может сломать меня окончательно. Я тону в водовороте надежды и ужаса. Держаться не за что, кроме самой себя, а этого вряд ли достаточно. Хватаю ртом воздух, погружаюсь в волны боли и тоски, потом выныриваю на гребне надежды и ожиданий.
Бегу ко входу. Дрожащие пальцы кое-как отодвигают засов и приоткрывают дверь.
Она выше, чем показалось из окна, и лицо ее кажется еще бледнее в серебристом свете, что падает на порог. Улыбка пришелицы гаснет. Она пытается что-то сказать, но слова не выговариваются. У меня они тоже куда-то пропали. Делаю глубокий вдох.
– Где моя дочь? – Вопрос вырывается отчаянным шепотом.
Либби сглатывает и закусывает губу:
– Длинная история… Пожалуй, вам лучше присесть.
Я медленно отступаю назад и распахиваю дверь. Холод врывается вслед за Либби в прихожую. Женщина снимает перчатки и протягивает правую руку. Пожатие короткое, но я чувствую каждую косточку ее пальцев. Отдергиваю кисть.
– Знаю, это будет нелегко, – говорит она. – Поверьте, это трудно и для меня.
– Да говорите же, что вы знаете! – умоляю я. – Пожалуйста!
Она пожимает плечами и набирает в грудь воздуха:
– Это прозвучит очень странно. Вы подумаете, что я сумасшедшая, – если уже не думаете. – Она снова берет меня за руку. Я снова отдергиваю ее. – Я знаю, где Эми.
Голос Либби звучит твердо. Тон не оставляет сомнений.
– Вы уже говорили. Но… если бы ее тело нашли, ко мне прислали бы кого-нибудь из полиции.
– Я не находила ее тела.
Прислоняюсь к стене, закрыв глаза, и сжимаю пальцами переносицу. Едва хватает воздуха в груди и храбрости, чтобы произнести это вслух.