— В любом случае необходимо было учитывать возможность, что Скоблин передал нам (гитлеровскому руководству) планы переворота Тухачевского по поручению Сталина. Сталин хотел по внутрипартийным причинам, чтобы предлог к устранению Тухачевского и его группы исходил не от него, а из заграницы.
Как же дальше разворачивалась эта афера?
«Информация была передана Гитлеру, который был поставлен перед сложным вопросом: на что ему решиться?.. Гитлер решился действовать против Тухачевского. Истинные мотивы, толкнувшие его на это, не известны ни мне (Шелленбергу), ни Гейдриху. Наверное, он полагал, что ослабление русской армии путем сильного сокращения военного руководства позволит ему держать некоторое время свободными тылы по отношению к Западу»[93].
Нацистским руководством поддерживалась версия, что «заговор» на самом деле существовал, и Тухачевский составил его совместно с командованием вермахта. Оставалось сфабриковать доказательства.
Так как письменные доказательства этого «заговора» отсутствовали, по поручению Гитлера (а не Гейдриха) был предпринят налет на архив вермахта и служебное здание военной разведки — абвера. Глава уголовной полиции рейха Генрих Небе придал налетчикам специалистов отдела взломов своего ведомства. Фактически был найден некоторый подлинный материал о совместной работе командования германского вермахта с Красной Армией…
Захваченный материал необходимо было только «приготовить соответственно целям». Для этого не требовались, как позже утверждалось, «…крупные фальшивки, достаточно было в подобранных совместно бумагах закрыть «некоторые пробелы», — вспоминает Шелленберг, — уже через четыре дня Гиммлер мог предъявить Гитлеру объемистую папку документов…»[94].
В конце 50-х — начале 60-х годов многие советские исследователи заинтересовались историей расправы над Тухачевским, Якиром и другими военачальниками. Генерал А. Тодорский, писатели И. Дубинский и Л. Никулин точно определили главного виновника кровавых расправ над советскими военными кадрами накануне войны.
Им, конечно, был Сталин. Например, Л. Никулин в книге «Тухачевский» отмечает, что у Сталина были собственные мотивы для того, чтобы убрать всех тех, кто стоял или мог стать на его пути к единоличной власти. Но вместе с тем Сталину нужен был только предлог для расправы с неугодными ему военачальниками, как и со многими другими верными ленинцами. Таким предлогом послужила фальшивка в красной папке — «дело Тухачевского».
Писатель И. Дубинский, к своему величайшему удивлению, установил, что гестапо еще и не приступало фабриковать материалы но «делу Тухачевского», а ежовские подручные уже выбивали показания против него от ранее арестованных командиров Красной Армии. Еще в феврале 1936 года, за девять месяцев до того, как изготовленная германской разведкой красная папка попала в руки Сталина, подручные Ежова заставляли комдива Шмидта оговаривать Тухачевского, Якира и других[95].
Военный историк Н. Г. Павленко считает, что Дубинский прав, когда утверждает, что Сталин не был столь наивен, чтобы поддаться на шаблонную приманку, о которой можно прочитать во всех популярных учебниках по разведке. И что без пресловутой красной папки Сталин сделал бы свое черное дело.
Но вернемся к рассказу о Паулюсе. Несмотря на острый характер наших бесед с фельдмаршалом, мне было заметно, что лед антисоветских стереотипов в сознании фельдмаршала постепенно таял.
В лагере Паулюс регулярно знакомился с советской прессой. Не владея русским языком, он просил ежедневно делать ему обзор «Правды», «Известий», «Красной звезды». Нередко Паулюс просил перевести ему ту или иную статью или изложить ее содержание. Часто он мысленно возвращался к прочитанному, высказывал свое мнение по поводу запомнившейся статьи. Как-то Паулюс обратил внимание на передовую «Правды» от 9 апреля 1943 года под заголовком «Вся страна восстанавливает Сталинград». Он попросил перевести ее.
— Жаль, — заметил фельдмаршал, — что мне не доведется увидеть этот город своими глазами… Здесь написано, что советские старатели добыли дополнительно для восстановления Сталинграда несколько пудов золота. Это тоже символично: кровь, обильно пролитая здесь, и золото, добытое для возрождения этого города. Да, это будет сказочный, светлый город на берегу Волги. Через десять, нет, двадцать лет он возродится! — воскликнул фельдмаршал.
Однажды в июне 1943 года Паулюс обратил внимание на статью в «Правде» писателя Леонида Первомайского под названием «Ненависть». В ней говорилось о сталинградском рабочем Петре Алексеевиче Гончарове, обрубщике металла на блюминге завода «Красный Октябрь», ставшем в годы войны снайпером. Фашисты уничтожили всю семью Гончарова, в том числе и его четверых сыновей. Когда Гончаров пришел в родной поселок, то на пепелище своего дома нашел только старый, знакомый ему с детства утюг, который не сгорел в огне. Так и стоял советский солдат над утюгом — единственным предметом, оставшимся от прежней, довоенной жизни.