За исключением меча-одноручника и одного кинжала, в остальном вооружение старшего брата повторяло отцово.
Средний брат Харальд, более благообразная и интеллигентная копия старшего, проявил здравый смысл. Обычный хауберк, с навешиваемым на него по мере необходимости наборным ламелляром из стальных пластин на кожаных ремнях. Он даже заранее наготовил до десятка пластин на замену срубленным. На его шлеме крепилась железная полумаска, прикрывающая глаза и нос.
Харальд вооружился, как и старший брат, только без лука. Не давалась ему стрельба. А старик пожмотничал покупать чертовски дорогой боевой лук плохому стрелку.
У Харальда доспех был в порядке. Я лишь смазал его жиром, чтобы не так ржавел. А чистить ржавчину с кольчуги старшего было лень. Нечего с мечом тренироваться обязательно в доспехе, а за его сохранностью не следить.
Разобрав трофеи, я понял, что вооружение моих соплеменников нисколько не уступает вооружению некоторых из ватаг людей, рискующих копать на полях сражений времен Империи, и даже, возможно, превосходит его. Судя по тому, что такие предприятия явно занятие не для бедных и требуют серьезной подготовки, среднестатистический ополченец людей моим родичам не соперник. В затратах ватажников на поход дорогая кольчуга составит весьма небольшой процент. В отличие от ополченца, для которого кожаная чешуя или набивняк весьма дорогое удовольствие.
По жребию мне с отцом достались две кольчуги, чешуйчатый панцирь-корацин, три шлема и отдельно кольчужный капюшон-бармица. Хотя именно его правильнее назвать хауберком. Кожаные доспехи если отцу и достались, то попали в работу к матери для починки.
Первая кольчуга, склепанная из миллиметровой толщины подсплющенных колец, была почти не повреждена, за исключением разрыва от стрелы чуть ниже шеи сзади. Не всегда ей так везло; если судить по отличающимся кольцам латок, то раз шесть. Причем рубили далеко не дети.
Вторую кольчугу, с кольцами потолще, вместе с владельцем порубили топорами, перед этим пробив копьем бедро. Четыре здоровых дыры, включая почти наполовину разрубленный капюшон.
Чешуя панциря пострадала примерно так же. На спине, в районе правой почки, красовалась неширокая дыра от рогатины, что само по себе впечатляло, несмотря на менее чем миллиметровую толщину чешуек. На правой лопатке разрублены две пластины, над другой одна срублена. Спереди от ключицы до соска вертикальная огромная щель от топора. Кожа изнутри вся залита мерзко воняющей запекшейся кровью. Почему-то вовремя вымыть доспехи никто не догадался.
Один шлем, смятый ударом булавы, был годен только на металл. Два других были целы. Неплохой, из примерно двухмиллиметровых колец, капюшон прорублен справа на уровне шеи.
Как я понял, все более качественное и целое досталось по жребию тем, у кого были проблемы с доспехом или подходящим по комплекции. В свете подготовки к походу. Скорее всего, после жребия батя еще и менялся. Популярности ищет, политик. Да и выгода налицо.
Но и про меня не забыл, подложив кольчужку, правда, довольно скверную. Хотя, надев поверх чешую, которая присутствовала в оружейной, можно было получить приемлемый уровень защиты корпуса. Насчет шлемов и бармиц отец тоже подсуетился. У многих и того нет.
Осталось признать, что отрицательный пиар орков на Земле — эльфийская пропаганда. Надо бы только найти длинноухого Геббельса и уговорить на капсулу с ядом.
Подумав, померив, отложил кольчугу, хотя была и великовата, добавил капюшон. Примерил открытый шлем. Из трофейного оружия в виде двух боевых топоров отложил один. Очень неплохой агрегат. Кинжал у меня был. Осталось только заиметь щит, копья, меч, наручи и проапгрейдить защиту. Как — задумки появились.
Размеренный и несуетливый ход моих занятий был прерван появлением братца Бьерна, который с важным видом на зверообразной роже прошествовал в кузню. Снисходительно потрепал по плечу, буркнул что-то сочувственное и сунул свое рыло в отложенную мной амуницию, сразу нацелившись на секиру. Потом посмотрел на меня. Оглядел свою кольчугу и наехал: