– Что могу сказать, Александр, мне с тобой было легко разговаривать, – признался под конец разговора мой собеседник. – Не с каждым так получается.
«Еще бы, – подумал я. – Мы сейчас разговаривали, отлично понимая друг друга, прикрываясь высокими словами о комсомольском долге, ленинских принципах и идеалах марксизма-ленинизма».
– Ну, на сегодня мы все вопросы порешали, – с этими словами Валерий поднялся, дружелюбно хлопнул меня по плечу и добавил: – Сейчас с тобой еще переговорит один товарищ, и можешь быть свободен.
Он вышел из кабинета, а я остался сидеть в недоумении, кому я еще понадобился.
Пару минут спустя в кабинет зашел молодой мужчина. Что-то в нем было знакомое.
«Ба! Да этот мужик у меня вчера в баре ошивался, да еще в компании», – неожиданно вспомнил я.
– Привет, Александр, – оживленно заговорил вошедший. – Вижу, узнал меня. Действительно вчера я заходил в бар. Решил глянуть на нового бармена.
– А чего от меня понадобилось комитету? – настороженно спросил я.
Мужик опешил. Какое-то время он разглядывал меня, как опасное насекомое. Однако он быстро собрался с мыслями и вновь улыбнулся.
– Хм, а для вчерашнего школьника голова у тебя неплохо соображает, – сообщил он, усаживаясь рядом со мной. – Меня зовут Денис Александрович, может, тогда подскажешь, о чем я хотел поговорить.
– Подскажу, – кивнул я. – О том, что следует при подозрительном поведении работников шашлычной или посетителей сообщать об этом вам или Валере Незванцеву.
– Отлично! Голова у тебя действительно варит, – воскликнул собеседник. – Надеюсь, ты понимаешь, что такое подозрительное поведение?
– Ну, наверно, хищение социалистической собственности? – предположил я.
– И это тоже, – согласился Денис Александрович. – Понимаешь, Сашок, жизнь сложная штука, в ней от воровства до предательства Родины один шаг. Запутался в воровстве – тут тебя подловит американский шпион.
Я пренебрежительно хмыкнул:
– В шашлычной самое то шпионить, рецепты шашлыка собирать.
– Не скажи, друг ситный, вот ты, например, стоишь за стойкой, подойдет к тебе военный и что-нибудь по пьяни разболтает. Вот такие товарищи нас интересуют. А по тем, кто продукты выносит, пусть голова у ОБХСС болит. Финны к вам частенько заглядывают, нас интересует, кто к ним подсаживается знакомиться. Так что если что заметишь, звони Валерию Николаевичу, если сообщение покажется серьезным, мы с тобой встретимся. Ты, как советский человек, комсомолец, должен помогать комитету госбезопасности. Мы защищаем завоевания нашего Советского Союза. Все понял?
– Да, конечно, спасибо за доверие, Денис Александрович, я постараюсь его оправдать.
Минутой спустя, когда парнишка вышел из кабинета, туда зашел Незванцев.
– Ну, как прошла беседа? – спросил он у задумчиво пускающего кольца дыма Дениса.
– Понимаешь, Валера, еще не разобрался. Вообще у меня ощущение, что меня каким-то образом провели. Ты представляешь! Жизни не знающий пацан с ходу понимает, кто с ним будет говорить и зачем.
– Я тебе, Денис, больше скажу, – признался Валера. – Когда с ним разговаривал, было ощущение, что он считает меня несмышленым мальчишкой.
– Точно, именно такое ощущение было и у меня, – согласился Денис.
Они посмотрели друг на друга.
– Надо бы конкретней в его биографии копнуть, – сказал Валера.
– Ты же знаешь, мы всех ваших работников, задействованных на обслуживании иностранцев, проверяем, дойдет очередь и до него. Если что интересное будет, сообщу. Ты же у нас главный дятел в дупле, – засмеялся Денис.
Комсомолец поморщился:
– Ты говори, да не заговаривайся, товарищ лейтенант. Имей уважение, я все же старше тебя на два года. Ты у меня третий куратор, да еще такой несолидный.
Я вышел в коридор и огляделся, после чего направился к массивной двери, буквально кричавшей, что за ней восседает очень важное начальство. Присев на стул рядом с кабинетом, стал дожидаться появления Натальи Петровны.
Действительно, та вскоре вышла из этих дверей, увидев меня, сообщила:
– Никуда не уходи, я скоро вернусь.
Пришлось ждать еще с полчаса до прихода начальницы.
Та явилась явно в приподнятом настроении и, взяв меня с собой, прошла в кабинет управляющего трестом.
Солидный еврей средних лет восседал на обычном стуле, за обычным письменным столом. Словом, ничего особенного. На столе в простом письменном приборе в стаканчике стояли простые перьевые ручки, и только китайская самописка с золотым пером свидетельствовала о ранге начальства.