Северус разрисовывал карандашом скамейку и веселился, видя, как рисунки практически мгновенно исчезают. Может, выдать ему нож и посмотреть, рассчитана ли скамейка на царапанье? А то самой интересно…
Больше ничего особого не было. Текст магического брачного договора, по которому Тобиас Снейп входил в род Принц на правах полноправного супруга с целью продолжить род Принц под фамилией Снейп – за подписью свидетелей: лорда Абракаса Малфоя и леди Августы Лонгботтом, и текст завещания на перевод денег, под которым стояли те же две подписи.
Я потёрла виски.
Эйлин Принц не могли принудить к Отсечению. Родовая магия распознала бы принуждение или вмешательство любым способом в волю главы рода и не приняла бы Отсечение. Значит, это было добровольным решением самой Эйлин.
В голове закопошились некоторые догадки, даже не догадки, а скорее мысль, которую стоило проверить.
- Мистер Аббот, - я отложила документы, размяла затёкшую шею и прямо задала вопрос: – Вам известна причина моего Отсечения от рода?
- Нет, Эйлин, - так же прямо ответил он. – Причина отсечения не была объявлена.
- Почему нет заключения комиссии по делам магглов о том, что мой супруг – маггл?
- Когда у тебя это спросили, ты ответила, что полностью доверяешь профессионализму мистера Альбуса Дамблдора, который проводил эту проверку.
- Лорд Малфой и леди Лонгботтом не настаивали на проверке?
- Это мне не известно.
Похоже, здесь мне больше делать нечего.
- Благодарю вас, мистер Аббот, вы мне очень помогли.
Он смотрел, как я собираю карандаши и листы бумаги и одеваю Северуса, и когда я уже наматывала шарф себе на шею, тихо произнёс:
- Эйлин, я не знаю, кто ты на самом деле… Тебя пропустил голем, ты смогла прочитать документы, которые могла прочитать только мисс Эйлин Принц, в замужестве миссис Снейп, значит, ты действительно тот человек, за которого себя выдаёшь. Но ты не та Эйлин, которую я знал ещё с младших курсов Хогвартса. Та Эйлин… Она была наивной, доверчивой, бесхарактерной. Когда Распределяющая Шляпа отправила её на Слизерин, все были в шоке, потому что это последнее место, где её ожидали увидеть. Её место было на Хаффлпаффе или Райвенкло, в худшем случае – на Гриффиндоре, но никак не на Слизерине. Почему так произошло, мне не известно. Она ладила со своими однокурсниками, но слизеринец из неё был, как из этого ковра – дракон.
- Я понимаю, к чему вы клоните, - кивнула я.
- Да, - подтвердил он. – Эйлин не хватило бы характера настаивать показать ей документы, когда я отказал. И тем более, ей в голову не пришло бы мне угрожать. Я не спрашиваю, кто вы, я просто констатирую факт – Эйлин была слабовольной.
- Благодарю за информацию, мистер Аббот, - я взяла Северуса за руку. – Я буду иметь это в виду.
========== Глава 7. В советском посольстве. ==========
14 февраля 1964 года, пятница.
На улице я отпустила ребёнка побегать, предварительно развернув его лицом в том направлении, куда следовало бежать, а сама зашагала за ним.
Мистер Аббот говорил, что Эйлин была слабовольной. Предположим, кому-то было выгодно это отсечение, и он мог уговорить Эйлин провести его… Нет, не выйдет. Малейшее колебание Эйлин в необходимости отсечения – и магия не примет ритуал. Отсечение явно было её полностью сознательным решением, более того – действительно необходимым.
До советского посольства мы добрались за пятьдесят минут. За это время мне дважды пришлось подсушивать Северусу одежду и вытряхивать и, опять же, сушить сапоги. Я прощупала чары трансфигурации, убедилась, что они держатся хорошо и повода подновлять их нет. Кстати, здесь колдовалось значительно легче, чем в доме у Тобиаса, чувствуешь себя словно бы полнее, что ли, не такой выжатой. Магия легко течёт по каналам, легко направляется в нужное заклинание. Ощущения, конечно, другие, чем в теле Елань, не всегда с ходу получается определить требуемую степень заклинания, поэтому, чтобы ненароком не навредить, силу приходится добавлять медленно, и оттого нужный эффект достигается не с первой попытки. Но тем не менее, если в заклинание сушки мне дома приходилось вбухивать значительную часть своих сил, то здесь я едва ли ощутила, что их стало меньше.
Это особенности магии Эйлин, особенности местного магического фона, или что-то не так с домом Тобиаса? Или с самим Тобиасом?
Советское посольство размещалось за высоким трёхметровым серым забором, на котором только колючей проволоки не хватало – так органично она бы смотрелась. Я провела рукой по забору, нащупала нужную трещину, провела по ней пальцем и надавила на неё. В стене открылся вход. Я взяла Северуса на руки, нагнулась и ступила на тщательно выметенную дорожку. Дорожка, обсаженная рядом берёз, вела к деревянному резному бревенчатому терему. Когда я подошла к лестнице, собираясь отдать земной поклон, представиться и попросить разрешения у охранной магии пропустить меня, дверь терема открылась, и на крыльцо вышел высокий крепкий мужчина с густой каштановой бородой и с накинутым на плечи кожухом. Руки его были пусты, но я-то знала, что это боевой маг, который, если что, и отряд авроров удержит.
Я отпустила Северуса на землю, поклонилась в землю, чувствуя, как родная русская магия оплетает меня, ощупывает и словно бы приветствует, а затем выпрямилась и громко произнесла по-русски:
- Я, миссис Эйлин Снейп, Отсечённая, и мой сын, мистер Северус Снейп, пришли сюда с добром и без чёрных мыслей.
- Прошу вас, миссис Снейп, - Елисей не скрывал удивления по поводу того, что англичанка заговорила с ним по-русски, - поднимитесь на крыльцо.
Мы шагнули на первую ступеньку, вторую, третью. Магия пропускала, вилась вокруг и что-то напевала. Елисей, уловивший все вибрации магии, с подозрением осмотрел меня с Северусом, но сделал приветственный жест, пропуская меня внутрь.
Чистенькая уютная светёлка, полностью в дереве. Посреди – белая печь, перед ней – стол с самоваром, скамейки. На стенах – вышитые картины, рушники, пучки трав. Я невольно прикрыла глаза и улыбнулась. Как же я соскучилась по родной русской магии. Вроде бы, казалось, магия везде одинаковая, принципы одни и те же, не может она разниться, ан нет – у каждого народа она своя. У англичан строгая, структурированная, у индийцев – горячая, непредсказуемая, у русских – тёплая, свободная, пахнущая тайгой. И сейчас вокруг меня так по-родному дышало таёжным ветром…
В светлицу вошли двое мужчин: один невысокий, худощавый, с гладко выбритым лицом, в простых штанах и вышитой рубахе, другой – высокий, представительный, в деловом костюме – вылитый посол. Только я-то знала, что посол – худощавый и неприметный Имислав Новожилович, а Радобрат – его советник.
- Господин Имислав, - я поклонилась худощавому, - благодарю вас, что вы почтили меня своим присутствием.
Посол поднял брови и в упор разглядывал сначала меня, затем Северуса, который во все глаза уставился куда-то под скамейку. Я проследила, куда он смотрит, и усмехнулась – оттуда выглядывал бородатый домовой в кожухе и лаптях и корчил ребёнку уморительные рожицы. И судя по тому, что Северус с трудом удерживался, чтобы не засмеяться, он домового видел.
Иностранцы русских домовых обычно не могут видеть. Как и не-англичане не видят местных домашних эльфов. Или мой сын настолько сильный маг, или русская магия принимает его за своего. Я сняла с него куртку, шапку и шарф и отпустила его. Он тут же на четвереньках пополз под скамейку. Домовой запрыгнул на скамейку – Северус за ним. Точно, видит.
- Миссис Снейп, - посол сделал приглашающий жест за стол, - можете снять верхнюю одежду и присесть.
Я скинула пальто, положила его на скамейку, где уже лежала одежда Северуса, и села. Появившийся из ниоткуда домовой тут же поставил передо мной чашку чая и тарелку с бубликами. Я оглянулась на ребёнка, чтобы спросить его, хочет ли он есть, но увидела, что домовой уже притащил ему бубликов и молока.
- Господин Имислав, - я не стала оттягивать дело, по которому пришла, - могу ли я попросить вас об одной услуге?