А пока он мне решил проблему безопасности на этот вечер: оттащить его в его комнату, разуть, уложить на диван, даже накрыть, а потом из коридора подпереть его дверь притащенным из столовой столом – он как раз по ширине занимал весь коридор, и дверь из-за него могла приоткрыться только на пару сантиметров. Зато до того времени, как я не уберу стол, он из комнаты не вылезет, и я могу спуститься в лабораторию и быть спокойной за Северуса.
Ребёнок сегодня потребовал Колобка. Я долго не могла сообразить, что он от меня хочет – он эмоционально прыгал по моей кровати, жестикулировал, кувыркался и рычал. И лишь когда он побежал на кухню, схватил там кусок батона, положил себе на нос, а затем резко ухватил его зубами, я неуверенно уточнила:
- Ты про Колобка сказку хочешь? Ну, про булочку, которая от дедушки и бабушки убежала?
Он радостно закивал, а потом, к моему изумлению, пошевелил губами, высунул язык и старательно произнёс:
- Ися. Ам!
«Лиса. Ам!»
- Надея, - я потрясённо покачала головой, - вы сотворили чудо.
Ребёнок с надеждой смотрел на меня. Я забрала у него батон, взяла Северуса на руки и понесла в спальню – рассказывать сказку про Колобка.
Когда сказка закончилась, я зажгла маленькую свечку – она в этом доме надёжнее магического светлячка – объяснила Северусу, что если папа проснётся и начнёт буйствовать, или если самому Северусу что-нибудь понадобится, чтобы он искал меня в лаборатории, и пошла в подвал, пробовать приготовить следующее зелье магического зрения.
Я несколько раз пролистала тетрадь, пытаясь вычислить, какое зелье может оказаться моим. По логике вещей следовало взять зелье из аконитовой группы – раз частично сработало одно из зелий этой группы, то это может быть знаком того, что могут подойти другие зелья из этой же группы. Но именно в аконитовой было всего три зелья, и напротив двух из них рукой Эйлин было написано: «Нет», третье же, оно и последнее, вчера испытала я. Значит, нужно проверять другие группы.
Драконью и лунную я отбросила сразу по причине отсутствия многих, в том числе и базовых ингредиентов. Группу омелы тоже не стала трогать, решив довериться записи Эйлин. В конце концов, решила остановиться на трёх самых простых: я потрачу на них в сумме три часа и минимум ингредиентов. Подойдёт мне что-нибудь из них – прекрасно, нет – времени и усилий на них затрачено будет немного.
Я поднялась в дом, убедилась, что муж и сын спят, вернулась в лабораторию и приступила к священнодействию.
Зельеварение – это не магия, талант к нему не выпивается вампирами, не иссякает после Отсечения. Это Дар, это Наследие уничтоженного теперь рода. Род Принц, род потомственных зельеваров, никогда уже змея с твоего герба не капнет каплю своего яда в котёл, который она обвивает…
Моя рука с ножом замерла над доской, на которой я уже разложила ингредиенты. Некоторое время я боялась дышать, чтобы не спугнуть внезапное озарение, а затем осторожно положила нож на стол, взяла тетрадь с рецептами и пролистала её, найдя группу зелий на основе змеиного яда. Пять штук, одно из них испробовано и забраковано Эйлин, на два из них у меня не хватает ингредиентов, на четвёртое у меня уйдёт вся ночь, а на последнее пятое – четыре дня.
Я с сомнением взглянула на разложенные ингредиенты, потом на технологию приготовления четвёртого зелья на семи страницах мелким почерком, затем опять на доску. Может, змеиное приготовлю как-нибудь позже, а сейчас обойдусь простыми? Я потянулась за ножом, взяла его, но рука опять неуверенно застыла в сантиметре от корня маргаритки. Затем, после долгих колебаний, я решительно отложила нож и принялась убирать приготовленные вещества обратно в коробочки и мешочки. Интуиция требовала змеиного зелья. Интуиция может ошибаться. Но может и не ошибаться. Попробуем ей довериться. Ошибусь – обидно, но не критично, у меня много ночей впереди.
Я сходила на кухню, выпила чаю, попутно внимательно просмотрев технологию приготовления и подчеркнув ключевые места. Затем провела короткую медитацию, концентрируя силы для бессонной и напряжённой ночи, и только после этого спустилась назад в лабораторию. Зажгла горелку, поставила на неё котелок, влила в него ровно литр воды, подождала, пока она нагреется до сорока двух градусов, и капнула в неё пять капель медовой воды. Всё, поехали…
***
Зелье я сняла с огня ровно в семь утра, сцедила его во флакон, укупорила и поставила в тёмный угол. Его можно использовать прямо сейчас, лишь подождать, чтобы оно остыло, но я прекрасно понимала, что после бессонной ночи, если оно подействует, я не смогу адекватно оценивать то, что увижу – если увижу – с его помощью. Голова болела от недосыпа и ядовитых испарений, глаза слезились от них же, в горле першило, ныли ноги и спина. Я прикидывала, что Северус проснётся где-то через час, так что у меня был ещё целый час поспать…
Ага, хрен вам, а не поспать. Когда я поднялась на второй этаж, то обнаружила, что Тобиас уже шевелится у себя и скоро может попытаться выйти из комнаты. Я оттащила стол назад в спальню, а когда зашла к себе, то увидела, что Северус тоже не спит. Он сидел на кровати, вцепившись пальцами в одеяло, белый, напряжённый, а по спальне разливалось сияние – голубое с чёрными пятнами.
Магический выброс. У всех детей магов они бывают, у кого-то они происходят чаще и интенсивнее, у кого-то реже и почти незаметно. У кого-то они начинаются с первых месяцев после рождения, у кого-то – только после семи лет. У кого-то они приятные, у кого-то болезненные. Такие выбросы стабилизируют магическое ядро, прочищают и расширяют каналы, дают возможность ребёнку почувствовать, что такое магическая энергия, и сделать первые попытки ею управлять. Судя по тому, что Северус перепуган, это первый.
- Успокойся, сынок, - я, стараясь не делать резких движений, присела рядом с ним и обняла его за плечи. – Ничего страшного не происходит. Это магический выброс. Тебе, наверно, приснилось что-то хорошее?
Он сглотнул и судорожно кивнул, не сводя с меня напряжённого взгляда.
- А потом ты проснулся, увидел сияние, и испугался?
Снова нервный кивок.
- У тебя раньше такое было? – плевать, что я должна это знать. Мне сейчас нужно владеть ситуацией.
Кивок.
- Тем более, ты должен знать, что это так нужно. Это говорит о том, что ты маг, ты становишься большим и сильным. Тебе больно?
Он помотал головой.
- Тогда успокойся, - я обняла его, прижала к себе и погладила по растрёпанным после сна вихрам. – Всё хорошо, ничего страшного не происходит. Это у всех магов так, и у меня тоже так было, и у дедушек и бабушек твоих так было…
Я говорила и говорила, стараясь не сколько донести до него информацию, сколько успокоить тоном своего голоса, и пытаясь одновременно проанализировать ситуацию. У Северуса выброс происходит не первый раз, ему не больно, тогда почему он так дико напряжён?..
Ответ не заставил себя долго ждать. Из спальни Тобиаса раздались рычание и вой, такие, что мы с Северусом оба вздрогнули – настолько ничего человеческого не было в этом вое. Потом по коридору прогрохотали шаги, дверь слетела с петель, и на пороге возник Тобиас – он был помятым, небритым, с опухшим и перекошенным словно бы от невыносимой боли лицом. С уголков его рта стекала слюна, а глаза налились кровью. Он одно мгновение смотрел на нас, я успела почувствовать, как окаменел в моих объятиях Северус, а затем то существо, которое язык не поворачивался назвать человеком, бросилось на нас.
Мне впервые в жизни стало не просто страшно, а жутко. Я визуально, без всякого зелья видела, как затухает в его близи сияние магического выброса Северуса, и понимала, что Тобиас находится в состоянии аффекта и не отдаёт себе отчёта, что он делает. И что сил в нём сейчас на десятерых.
Рефлексы сработали, однако, несмотря на все эмоции. Я вцепилась в Северуса, сдёрнула его с кровати, отпрыгнула в сторону и пинком ноги отправила в Тобиаса стул, магией придав ему ускорение. Это дало несколько так необходимых мне мгновений. Затем взлетела на стол, стоявший у окна, и, закрыв руками голову ребёнку, плечом выбила стекло и сиганула вниз. Вингардум Левиоса сорвалось машинально, смягчило падение со второго этажа, и мы рухнули в сугроб жёстко, но без травм. А мгновение спустя из разбитого окна вывалился и по-звериному воющий Тобиас. Я едва, прижав к себе ребёнка, успела откатиться, как он тяжело, почти плашмя шлёпнулся на землю. Вой оборвался.