«Прости, - шепчу я магии рода, - нельзя мне к тебе. Я нанесу тебе непоправимый вред».
И она толкает меня назад, от ворот поместья. Толкает мягко, снисходительно, как глупого ребёнка, и что-то поёт – грустное, но в грусти невидимой нитью скользит надежда. Я вслушиваюсь, но единственное, что успеваю уловить, это всё повторяющийся мотив:
– Твой род тебя дождётся…
Меня разбудило вошканье Северуса. Я накрыла его одеялом, поправила подушку, и он снова засопел. Я хотела протереть глаза и обнаружила, что они мокры от слёз. За окном по-прежнему завывал ветер.
Мне нельзя войти назад в мой род. Нельзя. Но родовая магия слишком чётко дала понять, что я не отверженная, что она по-прежнему признаёт меня своей дочерью, и что она примет меня, как только это станет возможно. Что ж, это величайший дар. Он стоит того, чтобы ради него жить.
========== Глава 11. Любомир и ответы на некоторые вопросы. ==========
20 февраля 1964 года, четверг.
Распогодилось только к утру, так что я предполагала сразу после завтрака отчаливать домой. Было тепло, сыпавший всю ночь снег был мокрым, как и вчера стоял густой туман, в воздухе чувствовался запах воды и талого снега. Я уже прикидывала, чем стоит в первую очередь заняться дома, но до дома и сегодня нам было добраться не суждено: когда мы с Северусом уже подходили к забору, я почувствовала впереди хлопок аппарации. А затем в заборе открылся проход, и в него шагнул Любомир.
Я застыла, раздираемая противоречивыми чувствами. Это были и счастье, что он жив, и радость, что я его вижу, и горечь, что отныне он мне может быть только приятелем, и волнение, примет ли он меня такой, какая я сейчас. Это будет больно – стать вдруг чужими, очень больно…
Он сделал два шага вперёд, остановился и прямо взглянул на меня тяжёлым взглядом, так что я невольно сжалась. Меня обдала волна его магии – магии рода Ярило, тёплой, солнечной, оставив горький запах нагретой солнцем полыни. И ответила ему не холодная магия Эйлин, а моя, родная, магия рода Святогор… Значит, не сон это был. Значит, мой род действительно признал меня Еланью…
Любомир, ни слова не говоря, подошёл ко мне и сгрёб меня в охапку, с силой прижав к себе.
- Елань, - глухо и сдавленно произнёс он мне в волосы, - мы тебя похоронили…
И я разревелась, уткнувшись лицом ему в грудь, чувствуя, как спадает напряжение, в котором я жила последнюю неделю. К чёрту всё – к чёрту мой статус Отсечённой, мой брак с магическим вампиром. Меня признала моя магия, меня признал Любомир, а всё остальное – просто проблемы, которые можно решить, не раньше, так позже…
Пореветь мне, однако, не дали. Северус, похоже, решил, что меня опять обижают, и бросился с кулаками на Любомира, попытавшись заодно вцепиться зубами ему в руку. Любомир, поняв, что для проявления чувств время было выбрано неудачное, отстранился от меня и посмотрел на ребёнка, который оттолкнул меня от него и заслонил собой, всем своим видом давая понять, что будет защищать до последнего.
- Твой? – уважительно усмехнулся Любомир.
- Мой.
Он присел перед ребёнком на корточки.
- Я не сделаю твоей маме ничего плохого, - по-английски произнёс он. – Я её друг. Давай знакомиться, - он протянул ему руку для пожатия. – Меня зовут Любомир. А ты Северус?
Откуда он знает его имя? Имислав сказал?
Северус едва слышно зарычал, как собака, предупреждающая незваных гостей, что если они сделают ещё шаг, то она бросится на них и растерзает. Любомир расценил угрозу верно, не стал торопить события и поднялся на ноги.
- Елань, пойдём посидим, что ли, - он сунул пятерню себе в волосы, взъерошив их – верный признак сильного волнения, - расскажешь…
Северус тянул меня прочь, подозрительно поглядывая на Любомира и посла, с серьёзным видом наблюдавшего за нами. Я присела перед ребёнком на корточки и обняла его за плечи.
- Северус, послушай меня, - сказала ему я, глядя в глаза. – Дядя Любомир – хороший, он не будет бить ни тебя, ни меня. Понимаешь? Здесь тебя никто бить и обижать не будет.
Он подозрительно посмотрел на Любомира.
- Или ты хочешь домой к папе?
Это был подлый шантаж. Ребёнок вздрогнул при слове «папа» и посмотрел на окружавших нас мужчин с гораздо меньшей враждебностью. Потом перевёл взгляд на меня, потом опять на них, по-взрослому вздохнул и махнул рукой в сторону посольства, словно давая разрешение посидеть здесь ещё чуть-чуть. Однако в светлице, когда мы с Любомиром и Имиславом уселись за стол около печки, он не пошёл играть с домовым, как обычно, а забрался мне на колени, демонстрируя окружающим, что в обиду меня он не даст.
Я погладила его по голове. Это поведение защитника хоть и умиляет, но оно неправильно. Мать сама должна быть для ребёнка защитой, такой, чтобы он знал, что рядом с ней ему ничего не грозит. Он должен в момент опасности прятаться за неё, а не закрывать её собой. Северус же слишком часто видел беззащитность матери перед отцом, а может, и перед другими людьми, слишком часто она не могла его защитить от того же отца – и он уяснил, что она слабая, и что это он должен защищать её, а не наоборот.
Это плохо для ребёнка. Скорее всего, он вырастет сильным и самодостаточным волком-одиночкой, способным всем помочь, но не способным принять помощь от других. Но умение доверять и знать, что в трудный момент у тебя найдутся друзья, которые протянут тебе руку помощи и закроют собой – очень сильно помогает в жизни. Даёт ощущение тыла за спиной, и ты можешь идти вперёд, на врага, зная, что сзади тебя прикрывают друзья…
Рассказ и демонстрация воспоминаний лорда Малфоя и леди Лонгботтом занял достаточно много времени. Любомир долго молчал, хмурился, затем взъерошил себе волосы и в свою очередь поведал:
- Тебя… твоё тело похоронили, в тот же день. Его опознали по Вальтеру и по твоим амулетам. Те маги все погибли, но их сообщники попытались скрыться и перейти границу с Китаем, и волхв Андрей с несколькими из наших помчался их перехватывать. А Дальний Восток, сама знаешь – хрен кого там можно найти. Когда Имислав связался с нами, мы попытались выйти на связь с группой волхва Андрея, но – ни ответа, ни привета. Родовые артефакты подтверждают, что с ними всё в порядке, а где они – никто не знал. А потом… Понимаешь, я знал про амулет – когда всё случилось, мне твой учитель рассказал про него, и сказал, что он был активирован, но посоветовал сильно не надеяться, потому что шанс, что ты смогла им воспользоваться, мал. А потом… Потом в Горно-Алтайске я встретил твоего отца, и он мне сказал, что ты не вычеркнута с родового древа Святогоровичей.
- Что?! – меня обдало волной жара.
- Я не видел древа, передаю только с его слов. Он говорил, что твоё имя затемнено, но не вычеркнуто, и под ним не появилось даты смерти. А кроме этого от тебя отошла новая ветвь, правда, тоже затемнённая и в картуше, с именем Северус.
- В картуше… - пробормотала я.
Имя, взятое в картуш, означает воспитанника, человека, взятого под опеку рода, но не родича. Такой подопечный получает частичный доступ к родовой магии в той степени, в какой позволит Глава рода, право проживать в родовом имении, но он не становится членом рода.
Род Святогор готов принять меня, когда это станет возможным, но Северуса берёт только под опеку. Странно, почему? Не то, что бы это плохо – это однозначно лучше, чем его теперешний статус, но почему так? Что мешает ему принять в род и Северуса, всё же он мой родной сын, пусть и… с нюансами. Или магия знает и видит больше, чем я?
- А Тобиас на древе Святогоровичей есть? – осторожно спросила я.
- Твой отец ничего про него не говорил, значит, нет.
Знать бы ещё, что с этим делать…
Домовой принёс медовуху и блюдо с нарезкой из колбасы и солёных огурцов. Любомир невидящим взглядом посмотрел на бутыль и повернулся к домовому: