Через пятнадцать минут Марина опустилась на кушетку в гостиной.
— Вот это да! Я и забыла, как устаешь от детей.
Бен усмехнулся, пересекая комнату, и включил монитор, чтобы увидеть, если Дженни заплачет.
— Я думаю, в магазине вам не приходится так много возиться с детьми.
— Конечно. Я очень редко занимаюсь с ребенком более нескольких минут. — В ее голосе сквозило явное сожаление.
— Сегодня вас сам Бог мне послал. Очень тяжело быть для ребенка всем на свете, особенно для такого маленького, как Дженни. — Бен поднял руки над головой и потянулся. — Как насчет бокала вина? Это снимет усталость. — Видя, что Марина заколебалась, он добавил:
— Я и себе налью.
— Спасибо.
Он поспешил на кухню, пока она не изменила своего решения, и через минуту вернулся с двумя бокалами белого вина. Сев на кушетку на безопасном расстоянии, он подал ей бокал, а свой поднял для тоста. Марина повторила его жест.
Бен помедлил немного, подбирая подходящие слова.
— За то, чтобы мы пережили горе, которое жизнь послала нам, и за дружбу.
— За дружбу, — тихо повторила Марина, когда раздался хрустальный звон бокалов. Она прислонилась к спинке кушетки, сбросила туфли и положила ноги на побитый кофейный столик. — Вы не возражаете?
— Нисколько, — ответил Бен. — С этим столиком обращались и похуже. Марина улыбнулась.
— Не могу поверить, чтобы это нежное, маленькое создание, спящее рядом, могло испортить вашу мебель.
— Не нарочно, конечно. — Бен засмеялся. — Но вы удивитесь, узнав, сколько ударов выдерживает этот столик, когда Дженни возит в коляске вокруг него своих кукол. А когда я прошу ее остановиться, у нее это плохо получается.
— Вам тяжело? — спросила Марина с сочувствием. — Я имею в виду — одному воспитывать дочь.
Бен глубоко вздохнул.
— Я думал об этом, когда вы читали Джен. Я люблю ее, и все же это действительно адский труд — целый день одному заниматься с ребенком. По понедельникам я иду на работу и радуюсь, что наступил перерыв в домашних делах.
Марина приглушенно засмеялась.
— Не могу себе представить. Она такая прелесть. Приводите ее ко мне в любое время, когда вам нужен перерыв. — Она сдвинулась немного вниз по спинке кушетки и скрестила ноги, отдыхающие на низком столике. — Я никогда не устаю от детей, которые приходят в магазин.
— А ваша сестра? Она любит детей?
— Любит. Но, прежде чем заводить детей, она хочет найти себе идеального мужа.
— Мудрая женщина. — Бен лениво тянул вино из бокала. — Так ваша девичья фамилия — Кэрр? — Ему показалось или Марина действительно напряглась, когда он задал этот вопрос?
— Ага.
— А ваши родители из этих мест?
— Отец был отсюда. Он вырос в Сент-Мэрис. Но с моей мамой он встретился в колледже. Она из Северной Каролины.
— А у вас есть родственники, кроме сестры?
— Нет. Ни двоюродных братьев, ни сестер — никого. Только Джилиан.
— Только Джилиан… — повторил он. Он помнил, что Джилиан сказала о несчастном случае, помнил и реплику некоего Джерри в магазине на прошлой неделе и не мог больше сдерживать любопытства. — Я не знал, что вы тоже пострадали в… том несчастном случае. Джилиан сказала сегодня, что вы были ранены.
— Нет, это был просто ушиб головы.
— Но она утверждала, что это отразилось на вашем поведении!
Никаких сомнений: Марина не хочет разговаривать на эту тему. Интересно, что причиной этому: горе или ее расстраивает что-то еще? Чтобы отвлечь ее, он взял плоскую подушку и бросил Марине.
— Не возражаете, если я тоже вытяну ноги?
— Н-нет. — Когда подушка приземлилась у нее на коленях, она скользнула еще чуть-чуть вниз, ближе к краю кушетки.
— Сидите спокойно. — Он лег поперек кушетки — так, чтобы ступни лежали на одном подлокотнике, а голова на другом. — Так расскажите мне о вашей амнезии.
Марина широко раскрыла глаза.
— Моей… потере памяти?
— Если вам тяжело об этом говорить, тогда не надо, — сказал он мягко. — Но я слышал, что сказал тот парень в магазине, и я хотел бы узнать, как это произошло. Ведь я ваш друг?
— Мой друг… — повторила она. В комнате стояла тишина, и он чувствовал, какая борьба происходит у нее внутри. Вот бы прочитать ее мысли! Он очень хотел знать о ней побольше, и свой вопрос задал не просто так. Если она резко воспротивится, то он должен будет отступить. А он сейчас к этому не готов. Ему очень нужен друг, но ведь и ей — тоже. — Как говорила Джилиан, мой муж Рон и я шли на яхте по Чесапикской бухте, — начала она.
Ее слова привлекли его внимание. Как говорила Джилиан?.. Он оставался спокойным, и она продолжала, описывая то, что ей рассказала Джилиан о несчастном случае и его последствиях.
— ..доктора говорят, что, вероятно, ко мне никогда не вернется память, — закончила она.
Бен был настроен скептически. Как можно вычеркнуть из памяти двадцать пять лет жизни?
— А вы сами в этом уверены? Или у вас другое мнение?
— И третье, и четвертое, — ответила Марина устало. — Я не хочу быть подопытным кроликом. Я просто хочу жить своей жизнью. У меня превосходное здоровье.
Ее амнезия была интригующей.
— Но Джилиан сказала, что, по ее мнению, вы совершенно изменились.
— Она мне тоже это говорила. Доктора считают, что у людей, переживших сильные ушибы головы, могут меняться даже черты характера. Не знаю, насколько я изменилась, но оказывается, это очень ее беспокоит.
Бен молчал, не зная, что и сказать. Марина поставила свой бокал на плоскую поверхность подушки.
Прикосновение холодного стекла к его ноге мгновенно стряхнуло с него задумчивость и вернуло в прошлое. Вот так же много вечеров лежал он на кушетке, а его голова покоилась на коленях Кэрри, и она перебирала его волосы…