Она старалась быть как можно более точной. Но когда дошла до своей встречи с двумя слившимися существами, которыми, как она теперь поняла, были Рон и Марина, то пересказала слова, которые до сих пор отчетливо помнила, хотя и боялась подчеркивать, что она и Бен снова будут вместе:
«Когда-нибудь вы это поймете — ты и Бен». Когда она закончила, Бен ничем не выдал своих мыслей — лицо у него было замкнутое. Откинувшись на кушетку, он покачивал свой бокал и пристально смотрел в пространство. Так долго, что ей стало тяжело это выносить.
— Ты мне веришь?
— Здесь многое надо понять и переварить, — сказал он, избегая ответа на ее вопрос. — Я мало что знаю о существовании вне тела и обо всех этих вещах, предшествующих смерти, тем более о перевоплощении. Но то, что ты рассказала, соответствует тому, о чем я читал.
Она в смятении подошла к единственному окну и стала всматриваться в темноту ночи.
— Я прочла об этом все, что смогла найти за прошедшие полгода. Несомненно, такие вещи случались с людьми уже давно. Но я одна из очень немногих, кто получил возможность вернуться назад в другом теле в тот же период жизни.
— А где остальные? — Бен наклонился вперед.
Марина отвернулась от окна.
— О тех, кто пережил то же, что и я, ничего не написано. — Она развела руками. — Зачем открывать свою тайну, рассказывая нелепые сказки, подобные моей? Мне бы не поверили, и я считалась бы умалишенной до конца своих дней. — Она засмеялась, но это был смех отчаяния. — Вернее, до конца дней той, чьей жизнью я сейчас живу.
Глава 7
В Маринином кабинете висела гнетущая, тревожная тишина. Бен сидел, тяжело откинувшись на спинку кушетки, и невидящим взглядом смотрел на украшавший стену эстамп. Мысли вертелись, кружились, проносились как сумасшедшие в его голове с того самого момента, когда прошлой ночью с ее уст сорвались эти не правдоподобные слова.
Боже, неужели все это было только вчера? Всего лишь двадцать четыре часа назад? Он чувствовал, что за это время постарел на несколько лет. У него было такое ощущение, как будто он пережил войну или землетрясение. Он не мог вспомнить ничего, что делал в течение рабочего дня. Он позвонил матери, спросил, не может ли она оставить у себя Дженни на ночь, потому, что на него свалилась неотложная работа. Но он не мог вспомнить, что она ему ответила. Однако раз он находится здесь, то, должно быть, она согласилась.
— Чего ты от меня хочешь? — Бен и не предполагал, что этот вопрос прозвучит так прямолинейно. Он испытывал смутное чувство вины за свой агрессивный тон, но считал, что имеет право задать прямой вопрос — самый трудный вопрос во всей этой истории, если предположить, что он поверил ей. А он действительно начинал ей верить, несмотря на всю кажущуюся абсурдность ее рассказа. Ни один человек не смог бы так тщательно собрать все скрытые от посторонних факты его жизни с Кэрри. Однако Марина о них знала.
С неохотой вспомнил он обо всех случаях, когда был ошеломлен разными мелкими деталями, которыми Марина напоминала его жену. Это ее ругательство: «каррамба», эта любовь к животным, способность оживить засохшие цветы, отвращение к тыквенному пирогу, ее неоднократные заявления: «сахар — это яд»…
За несколько недель их знакомства она умудрилась приготовить почти все его любимые блюда, даже не спрашивая у него. После каждой еды она убирала кухню так, как будто шла в бой со своим смертельным врагом. Даже ее манера складывать на груди руки в защитной позе ему знакома. Так же как и манера прикусывать кончик языка, поливая цветы. Он не видел желтенький кувшин для поливки цветов со времени смерти Кэрри, а Марина сразу нашла его и поливала из него цветы в первый свой приход к нему, когда осталась на кухне одна. И здесь, в этом ее доме, все книги на полках расставлены в алфавитном порядке по фамилиям авторов, как это всегда делала Кэрри. Полотенца в ее ванной комнате сложены таким же причудливым веером. И, наконец, она предпочитает такой же сорт чая без теина, какой любила Кэрри.
Взятые по отдельности, все эти детали могут быть простым совпадением. Миллионы других людей на свете имеют какие-нибудь из этих причуд и привычек. Но все вместе! Прибавить к ним еще и манеру поведения, которой Марина напоминает Кэрри, — все это невероятно. А маленькие секреты их совместной жизни?!
Но тогда это значит, что она и есть Кэрри. Должен ли он хотеть ее возвращения? Хочет ли он?
Марину поразил его вопрос. Ее глаза заблестели, точно она сдерживала подступившие слезы. И так она выглядела весь вечер.
— Мне ничего не надо от тебя. — Голос у нее был тихий, но твердый. — Я не собиралась переезжать сюда, разрушать твою жизнь. Но когда увидела, что этот дом продается, то не могла пройти мимо. Я хотела всего лишь быть поближе к вам, чтобы иметь возможность время от времени видеть тебя и Дженни.
Под конец голос у нее стал более громким и высоким. Бен пришел в ужас, когда заметил, что слезы хлынули из ее глаз.
— Ты думаешь, я этого хотела? Неужели я так старалась бы вернуться к жизни, если бы знала, что лишусь всего, родного и близкого мне? Знать, что мой ребенок растет всего в нескольких ярдах от меня, и упускать возможность общения с ним? Жить рядом и постоянно помнить о том, что ты в конце концов влюбишься в кого-нибудь и снова женишься? Я сопротивлялась уходу навсегда только потому, что хотела успокоить тебя и сказать, что буду тебя ждать и что когда-нибудь мы снова будем вместе. Только ради этого и больше ни для чего. Если бы я знала, что меня ждет одиночество… — Она помедлила и обожгла его взглядом, выражавшим всю боль и страдание, которые она испытывала с того момента, как очнулась в больнице Мариной Деверо. — Я уйду, — закончила она с горечью. — Мне не надо было бороться за возвращение назад.