Останавливается, долго молчит, потом, словно спохватившись, запрокидывает голову и, ударяя после каждого слова кулаком по столу, продолжает:
Наклоняется, слушает, не поет ли отец, смеется, прижимаясь к столу, и хлопает рукой отца по спине.
— Дуб ты… Вася! — обиженно отворачивается и доедает горький огурец.
Отец сердит на себя за то, что давал слово дочери Зинке не пить больше и не сдержал слова, сердит на соседа Лопатина, рано опьяневшего, на сына Борьку, успевшего к приезду отца порвать новые штаны. Когда отец сердится, то гладит свою рыжую бороду. Он перестал бриться с тех пор, как умерла мать. За это время у него выросла густая рыжая борода. Если он пьян, то целует Борьку и Зинку, борода колется, она жесткая, но мнется, как медная проволочка, обнимает — спину жгут его теплые руки. А грудь и плечи у него такие широкие, что хочется повиснуть на нем, свернуться калачиком на его груди и уснуть, слушая его глубокое дыхание и громкие стуки сердца.
Сосед захмелел, привалился к столу, одной рукой пощипывает усы, другой все хочет обнять отца, но рука не слушается, валится с плеч и повисает.
Отцу неприятно, что Лопатин навалился на стол, ему жаль сейчас мягкого и доброго соседа. Он берет длинного и тощего Лопатина под мышки и сажает на стул: «Сиди прямо! Не гнись!»
— Нет, ты мне скажи… — Лопатин заикается: — Марья… не плоха-а-а-я женщина была. Слышишь? Талант в душе и сердце имела…
Отец зло и жестко отвечает, не глядя на него:
— Марья померла. Чуешь? А мне вторая жена нужна. Детям моим мать нужна. Чуешь? Целый год прошел.
На слова отца резко обернулась сестра Зинка, она стояла к отцу спиной у зыбки, где спит Людочка. Обернулась и посмотрела на отца долгим, суровым, каким-то непонятным взглядом.
Отец заметил взгляд дочери и умолк. Борька знает, что отец любит Зинку и слушается ее. Она осталась после смерти матери хозяйкой в доме.
Слова отца об умершей матери и о том, что детям его, то есть Борьке, Зинке и Людочке, нужна другая мать, Борька встретил с интересом: «Как это… другая мать?» — и стал слушать, что будет дальше.
Проснулась и заплакала Людочка. Зинка склонилась над зыбкой.
Отец отвернулся, поднял руку, наверное, хотел стукнуть по столу, но раздумал и положил руку на стол, разгладил складку скатерти и сказал, обращаясь не к Лопатину, а скорее к Зинке:
— Вон их у меня трое, а что мне с ними делать?.. Обшивать, обстирывать, кормить нужно! А один-то я по семейному делу не способен. Все есть: дом, работа, дети… и сам я еще герой, а вот без жены семья не семья! А один-то я по семейному делу не способен. Чуешь? — и указал рукой на Борьку: — Борис! Иди сюда.
Борька мнется, медлит, потом подходит к отцу, подгибает колени.
— Вот опять штаны порвал… — Отец гладит Борьку шершавой ладонью по щеке: — Иди обратно. Сядь. Чуешь? — и смотрит на дочь.
Зинка баюкает Людочку и поет. Людочка плачет долго, пронзительно. В избе жарко и душно. Лопатин курит махорку. Отец, закрыв глаза, мычит что-то: «И-и-их-ма!» — и качает головой, повторяя: «Чуешь, чуешь?»
Борьке скучно. Он сидит снова на сундуке, болтает ногами и стучит пятками о холодную медную обивку, слушает Зинкины причитания, подражающей матери: «А баю-баю-баю, жили люди не в раю».
Отец, смешной и лохматый, смотрит на нее, улыбается и ласково шепчет:
— Зинаида… Умница она у меня. Пионерка, а в лагерь не поехала… Людмилу вот нянчит… — Отец толкает Лопатина локтем в бок: — И, мать моя, чуешь, как кричит!
Лопатин пытается подняться, произносит с трудом:
— Соловей!
Сосед и отец подходят, держась друг за друга, к зыбке. Отец останавливает рукой качающуюся зыбку, смотрит на Людочку и щекочет ее пальцем:
— У-у, соловей мой!
Зинка берет отца за руки, отводит его и говорит жалобно:
— Уйдите, папа, — поворачивается боком к Лопатину. — Напьются всегда, прямо как… — Становится к зыбке и качает ее.
Отец смеется, берет Лопатина за рукав и отходит к столу.
— Доченька, мы так… немного… — говорит он, доедает надкушенный огурец и смотрит в окно.
На дворе открылась калитка, и в огород по тропинке между морковными грядками прошли пионерки, Зинкины подруги, и остановились, о чем-то разговаривая.
— Зинаида, чуешь! К тебе пришли.
Зинка смотрит в окно, удивленно раскрывает глаза, торопится, качает зыбку быстрее.
— Ой, это дружина из школы! В лес… гербарий собирать.