— Эх, жизнь шоферская! — сказал Семен и ступил в лужу.
«Привык по пьяному делу в лужах барахтаться — ему и ничего», — решила Зоя. Семен распластался на спине, взмахивая руками, подтягиваясь, будто искал ногами точку опоры. Вид у него был работящий, старательный, и Зоя сменила гнев на милость.
— Подержи-ка! — деловито попросил Семен, протягивая из-под кузова гаечный ключ.
Рукоятка ключа была теплая — Семен нагрел ее своими большими руками.
— Готово! — Семен вылез из-под машины, выпрямился во весь рост и широко расставил руки, как бы собираясь обнять Зою.
Зоя отпрянула, засуетилась:
— Зерно-то цело?
Семен перевалился через борт, заглянул под брезент.
— Здесь… твой колобок!
Он спрыгнул на землю, по-мальчишески шмыгнул носом, встретившись с Зойкиными ласковыми глазами. Подумал: «Легко с ней! Отчитала, а не обидно… Как это она? «Душу вспахивать!» — Усмехнулся: — Хм, таранта!»
— Поехали, поздно уже… — смутившись от его пристального взгляда, сказала Зоя.
— Куда спешишь? — чувствуя непонятное волнение и радуясь степной тишине, спросил Семен.
В вечернем небе угадывались первые звездочки, далеко разносилась по степи звонкая трель запоздалого жаворонка.
— Очумел, парень… Чтоб тебе ни дна ни покрышки.
Зоя нагнулась сорвать стебель полынника и заметила, что чулок порван. Не стесняясь Семена, разулась, стала снимать чулки. Семен наблюдал за ней, а Зоя, глядя снизу ему в глаза, сказала с осуждением:
— Отвернись… Мог бы и сам догадаться.
Семен медленно отвернулся. «Хм, тоже мне!» Стоял, переминаясь с ноги на ногу, чутко прислушиваясь, как шуршат чулки.
Поехали. Семен включил фары, и в степи сразу словно потемнело. Машина покачивалась, скрипело пружинистое сиденье. Взглянув на тормоз и включив лампочку, Семен, всмотревшись, заметил на ноге у Зоя царапину.
— Смотри, кровь…
Зоя благодарно улыбнулась ему, наложила на царапину платок.
— Пустяки!
— Жаль, бинта нет…
Семен вздохнул, а Зоя засмеялась и провела ладонью по его щеке. Задержалась на секунду и отдернула руку. От волнения у Семена перехватило дыхание. «Ласковая!» — подумал он и, не зная, как выразить свою радость, несколько раз подряд нажал кнопку сигнала.
— В клуб сегодня придешь… Зоя Макарова?
— Не знаю…
Впереди затемнели избы родной деревни. От освещенных окон веяло домашним уютом.
Фары выхватили длинные плетни, стены изб и саманных домиков, телеграфные столбы. Зоя спросила Семена:
— Тебе нравится у нас?
Семен удивленно посмотрел на нее.
— А что? Жить можно. Людей вот маловато…
У зернохранилища Зоя спрыгнула. Сонный лохматый сторож в полушубке открыл ворота. Семен развернул машину и подкатил ее к ссыпным окнам. Зоя весело простучала каблуками по каменным плитам, устилавшим двор, отперла главную дверь и вошла в зернохранилище.
Семен остановился у запыленного капота машины, не решаясь войти вслед за Зоей. «Вот приехали и уже чужие. Ей бы только зерно ссыпать, двери на замок и — домой. Все люди так… Взять и уйти сейчас! Окликнет или нет?»
Зоя вошла в зернохранилище, поправила платок на голове.
— Ну, дело сделано, — равнодушно сказал Семен. — Машина на месте, пора шабашить…
Зоя растерялась, погрустнела. Ей не хотелось идти сейчас в правление колхоза просить кого-нибудь помочь сгрузить зерно, не хотелось, чтобы Семен ушел, оставил ее одну. «Пусть еще поработает, — решила она. — Здоров как бык, ничего ему не сделается». Зоя сказала требовательно:
— Подожди, Семен. Помоги выгрузить зерно.
Она опасалась, что Семен посмеется над ней, скажет: «Не мое это дело. Мое дело — привезти и чтоб машина в исправности». Но Семен молчал и внимательно разглядывал радиатор. Его молчание разозлило Зою, она схватила лопату и сказала презрительно:
— Не хочешь — не надо. Устал, бедняжка!..
Семен огляделся вокруг, взял лопату у двери и молча полез в кузов.
Выгружали неторопливо, молчали, старались не смотреть друг на друга. Зерно было легкое. Казалось, оно само ложится на лопату. Когда очистили кузов, Семен помог Зое спрыгнуть на землю, спросил:
— Устала?
Зоя кивнула головой и наклонилась, скатывая брезент в трубу. Семен взвалил брезент на плечи и понес в открытую дверь зернохранилища. В нем было чисто и сухо. От рогож, пола и пустых дощатых сусеков веяло холодом. Зоя включила лампочку над столиком, села и стала раскладывать какие-то бумаги. «Начальница», — подумал Семен, радуясь тому, что ближе познакомился с ней в этот день, что она теперь ему не чужая, что его тянет к этой девушке, которой доверили хранить зерно.