— Не одно и то же,— кивнула, соглашаясь.— Ладно, я тебя поняла. Сегодня ужинаешь один, мне надо съездить к родителям.
Родька вздохнул, но понимающе не стал ничего говорить. Он спокойно относился к длительному одиночеству, но вот готовить терпеть не мог, а я после работы ничего приготовить не успела. Но раз времени у нас оставалось не так много, то я быстро собралась и рванула к родителям, пытаясь по пути придумать наиболее достоверную легенду. Только вот ничего не шло в голову, и чем ближе я подъезжала к отчему дому, тем сильнее сжимала руль. Потому что ни одна заграничная поездка в наше время не является объяснением для полного отсутствия связи. А говорить, что простого химика решили завербовать на исследования в какой-нибудь закрытый военный город глупо. Но почему-то ничего кроме этих двух вариантов в голову не лезло. Я так и продолжала между ними метаться, пока вылезала из машины, входила в подъезд, поднималась на лифте. И перед самой входной дверью замерла, почти донеся собственные ключи до замочной скважины. Резко бросила связку обратно в сумку и достала телефон:
— Родька, приезжай, ты мне тут нужен.
А сама присела на подоконник в общем коридоре. Потому что я не представляла, что соврать родителям, а правде они банально не поверят, как бы меня ни любили. Хотя скорее как раз от этой большой любви они меня после подобного рассказа в дурку и отправят. Да что там, папа самолично отвезет. А Родька мог мне в этом деле помочь. Пусть магом он в этом мире и не был, но Гарахи прекрасно понимал, как работает человеческий мозг. И искусством гипноза овладел в совершенстве. Что как-то раз мне продемонстрировал, когда одна из моих коллег, экстренно завозя ко мне домой рабочие документы на подпись, сунула нос в его записи. Меня Родька, правда, тогда из комнаты выставил, под предлогом, что ему с такой симпатичной девушкой надо познакомиться поближе, а вот вышла она оттуда буквально уже минут через пять и точно уверенная в том, что я живу одна и никого, кроме меня, в квартире нет. И вообще, в мою жилплощадь входит только кухня, а комнаты и нет как будто. Единственное, что я тогда спросила у Родьки, так это применял ли он ко мне когда-нибудь свои способности. На что тот покачал головой, говоря, что даже не пробовал. Повода не было, да и не уверен был, что на моем сознании, пережившем пару переносов, это сработало бы.
Родька доехал на удивление быстро, вышел из лифта, окинул меня внимательным взглядом. Пересек разделяющее нас расстояние, присел рядом на подоконник.
— Ну и что ты от меня хочешь? — спросил он со вздохом.
— Сможешь сделать так, чтобы они мне поверили? Просто поверили, больше ничего не надо,— проговорила каким-то севшим голосом.— Я не хочу, чтобы они за меня переживали. И при этом хочу рассказать правду.
Гарахи взлохматил пятернёй свои волосы, поднялся:
— Много хочешь. Ладно, пошли. Только ты при этом не присутствуешь.
Я сощурилась, глядя на него с предостережением.
— Вреда не причиню, клянусь источником магии,— серьезно ответил Родька.
Кивнула, встала, открыла дверь в родительский дом.
— Мам, пап, я тут с Родькой к вам.
— Я ненадолго, только кое-что хотел вам показать,— тут же подал веселый голос Гарахи, скинул кроссовки и пальто, устремился в гостиную.— Жди здесь, пока не позову,— шепнул мне, проходя мимо.
Я медленно сняла куртку, стянула сапоги и осела на пуфик в прихожей. Честно говоря, ждать было страшно, но Родька вернулся буквально через десять минут.
— Они поверят всему, что ты скажешь об аварии и времени после неё. Но не решат ли они после этого тебя к батарее привязать и не выпускать из дома — не гарантирую. Ты просила только веру — я сделал.
— А больше и не надо. Спасибо. Жди меня дома.
Гарахи махнул рукой, оделся и исчез за дверью.
А я осторожно заглянула в гостиную: как будто Родьки тут и не было только что — папа с мамой сидели, ужинали и смотрели телевизор. Стандартная, милая сердцу картинка. Которую, скорей всего, больше не увижу. Постаралась впитать в себя эту домашнюю атмосферу, а затем, под удивленные взгляды родителей, отключила телевизор и села перед ними.
— Знаете, я…— начала неуверенно. А потом мысленно послала все к черту рогатому и просто выпалила правду. О том, что машина меня в той злополучной аварии всё-таки убила. Что я перенеслась в другой мир, где успела побыть и собакой, и демонессой сомнительной внешности.— Да, пап, у меня были рога, нечего так на меня смотреть. Ещё пальцем у виска покрути,— какие казусы со мной случались, сколько ошибок наделала, пока изучала местные обычаи и правила. Там такой дурдом с этими их классовыми заморочками, типа женщина — владычица дома, но вне его муж для неё — царь и закон. Да ну ее к черту, такую систему! И нечего ухмыляться, пап! — не удержалась от рассказа о населяющих тот мир расах, о быте демонов, о Небесном городе алларов, об Академии: — Знаешь, мам, как сложно бегать было такой практически немой животиной? Только с Рейном и могла поначалу поговорить, но у него и своих проблем хватало без меня. Зато потом появился Дай, и стало легче,— об учебе, друзьях, о новой профессии и своей большой семье. О братьях: — Они чудесные! Оберегали меня, несмотря на то, что знали — я из другого мира и реально их родственником не являюсь,— о Хэлмираше: — Да, мам, вот именно он был и остается моим мужем, хватит уже на Родьку коситься! Уж прости, но после Хэла мне как-то вообще не гуляется! — о детях, отдельно останавливаясь на каждом и чувствуя, как по щекам стекают бесконтрольные слезы. Дойдя в рассказе до момента смерти и возвращении сюда, шмыгнула носом и замерла, молча смотря на родителей. Всё это время они слушали меня, не перебивая. Я с нетерпением ждала, что они скажут.