Должно быть, я задремала, потому что у меня чуть душа в пятки не уходит, когда раздается стук в дверь. Это Хью.
— Прости, я боялся, что разбужу тебя,— говорит он.
Я отрицательно качаю головой:
— Не переживай. Что-то случилось?
—Ты ушла утром, не взяв ни одной волны,— отвечает он.
Я киваю.
— Я знаю. Те волны казались слишком сложными для меня.
— Волны успокоились, — говорит он.
— Идем, вернемся на пляж. Все там.
Я не решаюсь. Я очень хочу вернуться обратно к воде, чтобы хоть ненадолго вернуть то чувство возможности, надежды, неуязвимости, которое пришло, когда я взяла волну с Питом. Но делать это самой и на глазах у всех, это что-то совершенно другое.
Читая мои мысли, Хью говорит:
— Я пойду с тобой. Все остальные более или менее уже закончили. Они просто тусуются на песке.
Я улыбаюсь и киваю
— Ладно.
Хью гребет рядом со мной и, когда мы оказываемся за пределами волн, он садится на свою доску, я делаю то же самое.
— Давай просто посмотрим на этих малышей минуту, — говорит он. — Тебе нужно почувствовать их прежде, чем грести в ту самую.
Я киваю, вспоминая, как Джес сказал этим утром, что лучшие серферы в мире наблюдают перед тем, как взять волну. Я оглядываюсь назад, на пляж. Мэтт и несколько других ребят лежат на солнце. Белла сидит и смотрит на нас. По крайней мере, Пита нет поблизости, чтобы увидеть мое несомненное унижение. Хью сказал мне, что утром он направился в город за дополнительными припасами.
Рев прибоя громкий, но не всепоглощающий, и я вдруг испытываю соблазн крикнуть имена своих братьев: как будто они там, на воде прямо сейчас, и даже расстояние в несколько километров до берега не помешает им услышать меня, и они начнут грести обратно в Кенсингтон, обратно ко мне.
— Извини за это утро, — говорит Хью.
— Что?
— Я накинулся на Джеса. Я немного... Я не должен был этого делать. Не тогда, когда парень не мог схватить меня, если бы он пытался.
Я улыбаюсь, вспоминая о том, как Джес возвышался над Хью этим утром.
— Не знаю, — говорю я. — Ты казался довольно рассерженным. Что всегда добавляет 20 фунтов и 6 дюймов сил, верно?
Хью смеётся.
— Верно, — соглашается он.
— Каково это было? — тихо спрашиваю я .Ритм волн, разбивающихся о скалы, убаюкивает, как мама, качающая своего ребенка, чтобы он уснул.
Хью не смотрит на меня, когда отвечает.
— Раньше я был тряпкой, — негромко говорит он.
Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы расслышать его за прибоем.
— Я разбился на территории Джеса несколько месяцев назад, а когда у меня кончились деньги, он предложил мне работу.
— Работу?
Хью кивает, касаясь пальцами поверхности воды:
— Да. Я начал торговать для него и подсадил других ребят на это дерьмо. Я привозил его для каждого нового клиента и получал свою свежую дозу.
Не думаю, что слышала, чтобы чей-то голос звучал так стыдливо
— Как тебе удалось уйти от него?
— Пит помог мне, — говорит он, указывая на пляж, на дом на скалах.
— Он увидел, как однажды я занимался серфингом, не настоящим серфингом — просто пытался взять самую маленькую волну и упал плошмя на лицо. Волны, которые я мог брать в моем сне. Наркотики стерли всего меня. Я больше даже не мог грести.
— И Пит предложил помощь?
Хью кивает.
— Он сказал, что я могу остаться с ним, и он научит меня серфингу. С одним условием.
— Что за условие?
— Что я никогда не прикоснусь к этой вещи снова.
— И ты выполнил его?
Хью медлит, его глаза мутнеют.
— Однажды я сделал это. Я думал, что смогу сам отвыкнуть от этого — избежать ломки, понимаешь? Думал, что буду принимать половину таблетки в день, четверть на следующий. Это будет легко. Вот что я думал.
— Но это не было легко?
Хью кивнул.
— Конечно, нет. Потому что я должен был привести Джесу нового клиента, прежде чем он даст мне еще одну таблетку.
И было настолько трудно заставить себя сделать это теперь, когда я пытался выйти из этого дерьма сам, теперь, когда я знал, как это портит меня. Но я сделал это, и я получил свою таблетку. И, конечно, я взял не только половину. Я взял ее всю, желая заглушить все остальное — вину, боль, все. Пит нашел меня на пляже, танцующего, как придурок. Он потащил меня наверх и запер в одной из спален.