Я иду, до тех пор пока песок не становится влажным и мокрым под ногами, пока не чувствую бьющиеся об мои пальцы волны. Слышу что-то слева — крик, смех, плач. Не уверенна. В отдалении, где раньше была лишь тьма, вижу намек на свет, кто-то разжигает огонь. Смотрю как он нарастает из обычного пламя в пылающий огонь, светящийся и блестящий сквозь туман.
Улыбаюсь, вспоминая огонь на пляже ночью, когда я выпустилась, когда впервые увидела Пита. Я никогда не видела, чтобы кто-то двигался на воде так, как он; он выглядел, как будто это то, что он задумал. Было ли это случайностью, когда Пит оставил Кенсингтон той ночью, спустившись в Ньюпорт, на пляж, где мы с одноклассниками праздновали?
Даже теперь, находясь в ярдах от костра на пляже, я чувствую тепло, просто зная, что он там. Я сильно влюбилась в Пита, а сейчас я быстро влюбляюсь в Джеса.
Как такое возможно? Чувствовать такие сильные эмоции к двум разным людям, к одному за другим? Может, родители и Фиона были правы на счет всего. Может, я сумасшедшая. По крайней мере, немного. Я должна быть немного сумасшедшей, чтобы делать то, что я делаю последние несколько месяцев, не так ли? И мне придется быть хоть немного сумасшедшей, чтобы получить столько удовольствия сколько смогу. Даже несмотря на страх и боль в груди, несмотря на ложь Пита и пыль Джеса, я никогда не чувствовала себя настолько живой.
Другой звук плывет к пляжу от костра. На этот раз, это крик. Кто-то кого-то зовет. Должно быть, группа серферов, готовится к завтрашнему дню. Может быть, они празднуют приход волн. Я щурюсь в тумане, пытаясь разглядеть фигуры людей, сидящих у костра; отсюда, мне видно только тени.
Но затем, одна из теней поворачивается; я вижу профиль, который узнаю. Срываюсь на бег, но костер дальше, чем я думала. Я задыхаюсь, когда еще один силуэт попадает в поле зрения. Между тяжелыми вдохами, я кричу:
— Джон! Майкл! — я рассчитываю, что они обернутся, когда услышат мой голос. — Джон! Майкл! — я хрипло кричу. Кашляю; у меня колит в правом боку. Жаль, что я была сильнее, быстрее, выносливее. Джес или Пит были бы там уже сейчас. Они бы бросились к пляжу за две секунды.
— Пожалуйста! — кричу я и, пока бегу, фигуры рассеиваются. С океана дует ветер и огонь поднимается страшной высоты; на секунду, похоже, что он вот-вот взорвется, и я замираю на месте. Как вдруг, языки пламени начали уменьшаться до тех пор, пока они полностью не исчезли.
— Нет! — кричу я, заставляя себя бежать быстрее, дышать усерднее — что угодно, лишь бы добраться туда, прежде чем у братьев появится шанс снова исчезнуть. — Пожалуйста! — говорю еще раз, но к тому времени я достаточно близко, чтобы чувствовать запах дыма от теперь гаснущего огня, все ушли.
Ветер задувает волосы прямо в лицо, ослепляя меня. Я уворачиваюсь от него, желая его отогнать. Я опять зову братьев по именам, но ветер далеко разносит мой голос, прежде чем слова далеко унесутся.
Я вся вспотела в толстовке Джеса, но я никогда не была такой холодной. Даже слезы, которые текут по щекам, чувствуются льдом. Я так устала гоняться за призраками. Я просто хочу найти братьев и держать их, чувствовать их в своих руках, осязаемых и неоспоримых.
Медленно, восстанавливая дыхание, иду обратно откуда пришла. Тусклый свет от вестибюля отеля едва видим здесь, но этого достаточно, чтобы найти дорогу обратно. Я смотрю в небо, пока иду, ожидая луч надежды.
И загадываю желание на вторую звезду, которую вижу.
29 глава
В четыре утра Джес будит меня, осторожно тряся. Моя одежда всё ещё влажная из-за полуночной пробежки сквозь туман, но если Джес и заметил это, он ничего не сказал.
— Нам пора идти, — говорит он, целуя моё плечо. — Ведьма зовёт нас.
Взрыв адреналина заставляет меня подпрыгнуть с кровати. Волна разбивается.
На пути к гавани туман настолько густой, что Джес едет со скоростью улитки, осторожно объезжая выбоины на дороге. Я не вижу ничего на расстоянии шести футов вокруг нас (прим. пер. около 2-ух метров) - неужели люди в самом деле собираются заниматься серфингом в этом густом тумане? Джес объясняет, что мы едем в гавань, чтобы арендовать лодку на день.
— Зачем нам нужна лодка?
— “Ведьмино Дерево” разбивается не на берегу, нужно взять лодку, чтобы добраться туда.
— Как может волна разбиваться посреди океана?
— Волны образуются из-за изменений рельефа океанского дна. Рифы - одно из таких изменений. Волна южнее Сан Диего, называющаяся Кортес, разбивается над затонувшим островом. Мне нужно найти партнера, чтобы буксировать меня, — продолжает он. Джес объясняет, что единственный способ оседлать волну, подобную Ведьминому Дереву, это буксировать к ней на гидроцикле, вроде того, что сзади в грузовике. — Но я совершенно уверен, что найти партнера будет не проблема как только мы достигнем гавани и предложим кому-нибудь бесплатную прогулку.
Я киваю, интересуясь, сколько стоит нанять лодку и капитана на день, и сколько стоит гидроцикл.
— У тебя на лице такое безобразие, — говорю я. Его синяк за ночь превратился из фиолетового в жёлтый.
Джес смеётся, морщась.
— Если моё лицо будет так часто видоизменяться, ты меня больше не захочешь, так?
— Раньше ты был слишком красив, — отвечаю я. — Теперь ты немного похож на одного из нас.
Джес снова смеётся, перемещая свою правую руку на моё колено. Его ладонь всё ещё покрывает пластырь. Порез будет жечь, когда солёная вода просочится под повязку, но я знаю, что его это не заботит. Как он сказал - понадобится больше, чем несколько ссадин и синяков, чтобы удержать его вне воды.
Я почти рассказала ему, что видела на пляже прошлой ночью; я хотела поговорить о костре и видении Джона и Майкла. Я должна быть более взволнована: я видела их, они здесь, Джес был прав. Естественно, они будут в гавани сегодня, надеясь прокатиться на “Ведьмином Дереве”. Но я держала свой рот закрытым. Я не совсем уверена, что вообще что-то видела прошлой ночью. Может быть, это был кто-то другой. Может быть, это был просто сон наяву. Я прижимаю ладони к глазам, как если бы от того, что потру их достаточно сильно, я буду в состоянии отличить сон от реальности, отличить призрака от человека.
— Все в порядке?— спрашивает Джес, поглядывая на меня, в то время как тянет грузовик на многолюдную песчаную стоянку возле доков. Даже привязанные к земле, лодки покачиваются и переворачиваются, шумно натыкаясь на пирс. Я никогда не видела океан таким порывистым, похожим на горнолыжный склон, покрытый буграми.
— Прекрасно,— отвечаю я, отстегивая ремень безопасности. Но мои руки трясутся.
Перед тем, как открыть дверь, Джес наклоняется и успокаивает меня, прижимаясь своей щекой с синяком к моей гладкой щеке.
На пирсе холодно; солнце в нескольких часах от восхода и, судя по тому что облачно, я не уверена что оно полностью покажется сегодня на весь день. Ветер хлещет меня по лицу моими же волосами, и я борюсь с желанием завязать их обратно в хвост. Несмотря на ранний час, это место заполнено; половина собравшихся уже в своих гидрокостюмах поддерживают доски для серфинга. Съемочная группа разбирается с оборудованием, надеясь на снимки лучшего события дня. Воздух, кажется, заряжен мощью летнего шторма - напоминающий, что этого просто не должно быть в такое время года. Джес говорил, что обычно шторм появляется за несколько дней до больших волн, но не думаю, что эту бурю беспокоит то, как обычно всё происходит. Интересно, как далеко ехали все эти серферы.
Как сказал Джес, серфинг на этих волнах в августе — событие, которое бывает лишь раз в жизни. Но я не чувствую, что сейчас начало августа. Холодно. Пока Джес направляет лодку, я пробиваюсь через толпу, ища Джона и Майкла. Концентрируюсь, чтобы услышать звук их голосов сквозь завывание ветра, волн, болтовню людей, которые здесь собрались. Никто, кажется, не против, что я врезаюсь в них — они все сосредоточены на воде, — но все равно, мне хотелось быть маленькой как Белла. Она бы легко смогла протиснуться между этими людьми, как мышь, исчезающая в своей норе.