— Ты помнишь, чьи имена называла?
Отрицательно качаю головой, хотя догадываюсь. Белла наверное тоже где-то в этой больнице, ее ноги завернутые в бинты, пересекают швы. Возможно, Джес ждет снаружи, возможно, они не впустили его, потому что он не член семьи.
— Я могу их увидеть? — спрашиваю наконец.
— Увидеть кого?
— Беллу, — говорю, морщась от боли, вспоминая ее кровавую рану в ноге. — Я пойду в ее палату, если она не может двигаться. И Пита с Джесом.
Медсестра качает головой по сторонам, так же, как делает Нана, когда не знает о чем я говорю. Очевидно, имена для нее не имеют никакого значения, кроме тех, которые я кричала ночью.
— Ну же, — вымаливаю я. — Люди, которые привезли меня сюда. Которые были на лодке со мной.
— На какой лодке, Венди?
— Лодка. Единственная лодка, которая была настолько глупа, что вышла в воду.
Родители отчаянно смотрят на медсестру, как будто не верят, что у нее есть ответы на все вопросы. Я стреляю глазами, уставившись на нее. Медсестры носят таблички с именами, но у нее такой нет. Не думаю, что она просто забыла ее дома.
Я сажусь, сохраняя затянутой завязку вокруг левого запястья, мышцы в спине ноют в знак протеста.
— Как вас зовут?
— Мэри.
— Вы медсестра?
Она качает головой.
— Нет. Я твой врач, Венди. Твой терапевт.
Киваю, полагаю, что знала об этом.
— Венди, продолжает Мэри, ее голос удручающе спокойный, идеально монотонно отрепетированный. — Ты была найдена на песке, возле Галечного пляжа, ты пыталась плавать в шторм, но море было слишком бурным.
Качаю головой.
— Это не то, что случилось, — я начинаю говорить.
Но Мэри продолжает:
— Ты была найдена на том пляже, где полицейские нашли доски для серфинга твоих братьев. Ты искала Джона и Майкла?
— Да, — говорю слишком быстро. — Я имею в виду, нет. Я имею в виду, когда я пошла туда, я думала, что возможно могла бы найти их.
Родители обмениваются взглядами. Каждый раз. когда я смотрю на них, они кажутся более пораженными, чем в прошлый раз.
— Но я знаю, они тонули там. Теперь я понимаю.
Мэри понижает ее безумно спокойный голос, как будто мы делимся секретом.
— Ты думаешь, ты могла бы присоединиться к ним?
Открываю рот. чтобы сказать “нет”, но закрываю, прежде чем оттуда вылетят хоть какие-то слова. Потому что я помню, как дрожала в холодной воде, надеясь, что, возможно, найду их, если только позволю себе утонуть.
— Венди, — говорит Мэри. — мы не должны проходить все сегодня. Ты проснулась, ты связанна, и ты не пытаешь сбежать. — Она наклоняется и развязывает ремни, но моя левая рука остается отдыхать на кровати. — Так лучше, не так ли? — говорит она, как будто сделала мне огромное одолжение.
— Подождите, — говорю я отчаянно. Почему-то она держит под контролем этот разговор, сменив тему на меня. Я пытаюсь вернуться на место. — Белла, Пит, Джес, капитан — где они? Лодка вернулась в гавань, не так ли?
Мэри смотрит на меня растерянно, почти не моргая, пока слова выскакивают из моего рта. Я пытаюсь объяснить: я пошла с друзьями в тот день, наблюдать их серфинг. Погода была плохая. Белла получила травму. Я попала за борт.
Мое сердце бешено колотится в груди. Мэри только твердо качает головой.
— Ни одна лодка не была допущена к воде в тот день. Береговая охрана закрыла все нижние гавани.
— Я знаю. Мы не пошли туда. — Может, мне просто нужно звучать раскаивающейся. Может, они злились на меня из-за того риска, на который я пошла.
Но затем меня осеняет, только что очередная волна разбилась рб мою голову.
— Вы сказали, что меня нашли на пляже? Никто меня сюда не привозил? — Мэри кивает, улыбаясь, довольная, что я начала понимать. Но я знаю, что она единственная, кто ничего не понимает.
Меня должно быть как-то унесло далеко от лодки и Джеса, Беллы и Пита. Поток принес меня к берегу. Вот почему я звала их во сне, умоляя вернуться и найти их.
Я быстро сажусь, так быстро, что это пугает Мэри, которая пятится от меня, выставив руки перед собой, как будто она думает, что я могу ей навредить. Но вместо этого я встаю. Мои сломанные кости вызывают приступ боли через все мое тело и ноги начинают дрожать, как будто мышцы забыли, как поддерживать меня. Только интересно, как долго я лежала в постели.
— Где моя одежда? — спрашиваю я, смотря не на Мэри, а на родителей. — Давайте, — умоляю я. — Мы должны идти. Они даже еще не искали их. Они могут быть живы.
Конечно, мои родители сразу начнут действовать, когда они поймут: пропала лодка с четырьмя людьми. Отправить береговую охрану, поисково-спасательные службы, Национальную гвардию, — кого вызывают в таких ситуациях, как эта. Но родители избегают моего взгляда, и я не вижу, нажала ли Мэри на красную кнопку, которую она заправила за пояс ее штанов. Позже, я узнаю, что она называется ” аварийная кнопка”. Сегодня, я только что узнала, что, когда она нажимает на нее, люди, сильнее меня входят в комнату и заставляют меня лечь обратно в кровать.
Сначала я борюсь. Я зову Беллу, — она будет достаточно сильной, чтобы защитить себя от этих ребят, даже если у нее рана на ноге. Я кричу слова: Кенсингтон, Пит, Ведьмино дерево. Я пытаюсь выкрикнуть имя Джеса, но слово застряло в горле, и душит меня. Когда они снова привязывают ремни вокруг моих запястий, — у меня больше нет сил, чтобы бороться.
Наконец я спрашиваю.
— Что вы имеете в виду, говоря о кошмарах?
Мэри не моргает, не разрушает зрительного контакта ни на секунду, перед тем как сказать слово “галлюцинации”.
Там, где ремни касаются моего запястья, кожа горит, как в огне.
35 глава
Это занимает несколько дней, чтобы детально все понять. Меня нашли на пляже, рядом с найденными досками моих братьев месяцы назад, — врачи думают, что я пришла в заблуждение в попытке найти братьев, присоединившись к ним на дно моря.
Я была без сознания, когда они наши меня, зашла в гости и была без сознания несколько дней, вызывая Пита, Беллу, Джеса. Врачи и Мэри думают, что эти имена принадлежат людям, которые существуют только в моем воображение. Мы уже проходили через это, я хочу кричать. Но вместо этого, каждый раз, когда я объясняю, я спокойна, рассказывая свою историю снова и снова, умаляя их вызвать береговую охрану. Я чувствую себя, как подозреваемая в убийстве, будучи на гриле под ярким и жарким огнем, как будто они пытаются поймать меня на лжи, чтобы найти изъян. Что, конечно, они и делают. Они думают, что если они разделят мой рассказ, я пойму, что это просто невозможно.
Они также не могут понять, было ли это лекарственный психоз или горе-индуцированный. Это немного похоже на загадку, что появилось первым курица или яйцо. Я принимала наркотики, потому что была убита горем и тогда придумала этот мир, или я придумала этот мир, потому что была убита горем и принимала наркотики для сохранения иллюзий?
Они говорят, что это маловероятно, что я принимала наркотики только один раз, а я думаю, что я это не так. Они настаивают на том, что вряд ли это был какой-то один препарат, — в моей системе есть еще следы галлюциногенов — коктейль из редких химических веществ, таких непонятных, что они даже не знают их названий.
Их, кажется, не волнует, где я достала наркотики или как они появились, в связи с тем, что они сделали. Они не верят мне, что это был всего лишь один наркотик, из-за всех этих вымышленных людей. Они думают, что я принимала их по-отдельности, неделями и месяцами, на протяжении всего пути до окончания школы, до тех пор, пока все наркотики смешались у меня в голове и воздействовали на психику.
Ни один из них не верит мне про лодку, о поездке на волнах с Питом, Беллой и Джесом, даже про шторм, который всех нас чуть не потопил. Они говорят, что невозможно, чтобы кто-нибудь занимался серфингом в тот день.