В зале уже все собрались, разместившись за длинным столом и в креслах по стенам. Он садится во главе стола, чтобы всем было видно. Кладет перед собой листок бумаги. Он хорошо подготовился к этой встрече, ибо сам утверждал: «В общении с прессой нужны такт и находчивость». Такт — свойство, выработанное воспитанием. А находчивость никогда не подведет, если заранее подумать и записать кое-какие выражения, которые могут пригодиться. Удачный экспромт, как известно, — это то, что хорошо подготовлено.
— Какое значение придает господин Маркони переданному сигналу через океан?
— Три точки — это стук судьбы (беглый взгляд в листок). Я доказал, что нет границ для передач по моей системе беспроволочного телеграфа.
Дружный взмах раскрываемых блокнотов.
— Что сыграло решающую роль в вашем эксперименте?
— Чутье и вера. Для моих волн Атлантика — не более чем лужа.
Усердный шорох карандашей.
— Чего можно ожидать практического от вашего эксперимента?
Короткая пауза. Снова взгляд в записку.
— Между Европой и Америкой на дне океана лежат четырнадцать кабелей. Их общая длина такова, что можно семь раз обернуть вокруг земного шара. Но я хочу освободить деловой мир от их власти. Скоро пробьет их час, и никто не станет ими пользоваться. Для дальних связей будет другое средство. Беспроволочный телеграф.
— А стоимость?
Маркони усмехнулся:
— Тариф передачи по кабелю равен двадцати пяти центам за слово. Я обещаю не больше одного цента по беспроволочному телеграфу. У вас перестанут вынимать из кармана.
Он знал, какую войну ведут против него телеграфные кабельные компании. Ничего, пусть проглотят эту пилюлю! Вдохновенный шепот репортерских перьев в этом зале послужит ему подкреплением.
— Представляют ли приборы на ваших станциях какую-нибудь новинку?
— Я непрерывно совершенствую свою систему. Прием сигналов можно производить теперь и прямо на слух, в телефонную трубку.
(Кто знает, что эта «последняя новинка» была введена еще два года назад в кронштадтских опытах Рыбкина и Троицкого!)
— Пришлось ли вам преодолеть особые трудности?
— Передо мной были два препятствия — кривизна Земли и безнадежные предсказания профессоров. Я не боялся первого и всегда мало считаюсь со вторым. И я победил. Мои волны незримой нитью связали Старый Свет с Новым.
— Ваше любимое чтение?
— Железнодорожное расписание спальных вагонов. (Увы, это необходимость!)
— Ваш идеал?
Маркони сделал вдруг меланхолическое лицо.
— Спокойная жизнь в тихом уединении… Но, увы, кажется, это пока невозможно! — глубоко вздохнул он.
Какая приятная грусть у столь энергичного мужчины!
И долго еще неутомимая пресса выжимала у своих читателей вздохи восторга и вздохи умиления. Ах, Маркони!
В воскресенье, 30 июня 1902 года, в 11 часов утра на Малый рейд Кронштадта вошел, дымя трубой и под одним изящным парусом, сверкая белизной своих палубных надстроек, итальянский крейсер «Карло Альберто». При входе на рейд отдал салют нации — тринадцать пушечных выстрелов — и выкинул на грот-мачте русский национальный флаг. Усиленным эхом отозвались тяжелые орудийные удары: броненосец «Победа» ответил на салют.
Спустя короткое время на воде показался катер, быстро приближающийся к итальянскому кораблю. Катер пристал с левого борта, и по офицерскому трапу не спеша поднялся главный командир кронштадтского порта вице-адмирал Макаров.
У верхней площадки его встретили двое — флагман итальянского флота и командир крейсера. Макаров приветствовал иностранных гостей. После обхода караула и официальных церемоний, — как полагается, осмотр корабля. Крейсер был новейшей постройки, и флагман не без гордости показывал русскому адмиралу оборудование и вооружение — скорострельные пушки, машинное отделение с главными двигателями, командирскую рубку с приборами управления, роскошно обставленный салон.
Большой корабль, оснащенный по последнему слову техники, должен был свидетельствовать о военной мощи итальянского флота. Именно сегодня было особенно нужно такое представление. В то время как крейсер королевского флота Италии бросал якорь в Кронштадте, сам молодой король Виктор-Эммануил III подъезжал в специальном поезде к летней резиденции Николая II — Петергофу. Подписав договор с Германией и Австрией о Тройственном союзе, он спешил теперь пожать руку русскому государю, как бы намекая этим: еще все возможно и неизвестно, на чьей стороне окажется Италия в будущих конфликтах. Подступ к России осуществлялся двумя путями — и с суши, и с моря. Показ крейсера играл тут немалую роль.