Тао не задал мне ни единого вопроса. Ему хватило одного только выражения моего лица, чтобы скорбно опустить взгляд, но меня саму, признаться, волновал отнюдь не положенный траур по покойному королю и даже не перспектива увидеть на троне колдуна.
— Его Величество не мог не предвидеть последствий своей скоропостижной кончины, — севшим голосом констатировала я. — Он…
С принца разом слетела маска язвительной сдержанности. Он подался вперед, едва не сверзившись, и вцепился в корень, чтобы удержать равновесие, — судорожно, до побелевших костяшек.
— Папа?.. — растерянно произнес Ричард Аллистер — и впервые за все время начал выглядеть на свой возраст: просто двадцатидвухлетний парень, натворивший дел, растерянный и раздавленный. — Нет, не может быть, он же был в полном порядке, когда я уезжал из Старого Кастла!
Был. А потом его старший сын, который и без того доставил ему пару неприятных моментов, вдруг растворился в джунглях — и обнаружился два с лишним месяца спустя, в жуткой маске из крокодильего черепа, с похищенным ребенком и бастардом от ньямарангской певички в перспективе, из-за чего болотная ведьма была готова собственноручно развести под принцем костер. И старому королю не оставалось ничего, кроме как тихо уйти, чтобы ни у кого рука не поднялась на его ребенка.
Я стиснула зубы, чтобы не произнести это вслух. Если у Его Высочества осталось хоть что-то человеческое в душе, то до подобных выводов он дойдет сам. Я не была готова обсуждать степень его — и своей — вины. Желающие выпотрошить принца или меня (а то и обоих сразу) всегда найдутся и без моей помощи.
— Что ж, — процедила я, скрестив руки на груди, — думаю, у нас нет другого выбора, кроме как немедленно отправить тебя к свите, Ричард Аллистер.
Принц выдохнул, но тут же недоверчиво изогнул бровь.
— Вот так просто?
— Нет, — не стала разочаровывать его я.
— Вивиан, — как-то напряженно окликнул меня Тао, — ты же не станешь пичкать принца печеньем?
Его Высочество слегка позеленел, выдавая, что слухи о ведьмином угощении доходили даже до морских пещер. Я не отказала себе в удовольствии полюбоваться на его вытянувшуюся физиономию, прежде чем ответить:
— С собой у меня печенья нет, а в домик, к Ламаи, я Его Высочество точно не подпущу. Кроме того, любые чары — вопрос внушаемости и силы воли, и я не испытываю особых иллюзий насчет их действенности в случае принца. Но ты ведь и сам не отказался бы от гарантий, что на троне окажется нормальный человек, который не станет покушаться на ньямарангских певиц из-за былой интрижки?
«…и который не рискнет отбирать дочь у ведьмы», — так и не закончила я, но Тао, кажется, понял и так.
— Гарантий? — горько и даже несколько удивленно хмыкнул Ричард Аллистер. — Твоя гарантия только что утонула, Вивиан Блайт. Вместе с моим Велдоном.
Тао едва заметно вздрогнул, услышав это «моим Велдоном», болезненное и безнадежное. А я, напротив, даже несколько расслабилась.
Человек, способный скорбеть по любимым, не может быть безнадежным.
— У тебя ведь осталась последняя магатама, Тао? — вкрадчиво спросила я. Агент вздрогнул и опустил взгляд. Последний коготок, темный и непрозрачный, янтарь-«бастард», все еще болтался на шнурке — а остальные два, кажется, так и сгинули на болотах в оплату отведенные удары пары мертвецов. — Дай мне. Я пошепчу, и Ричард Аллистер никогда не сможет ее снять. Пусть носит с собой удачу и случай, и они рассудят, быть ему королем или нет.
В конце концов, ничто не мотивирует так, как приставленный к горлу коготь. У Вайтона будет мудрый король.
Или мертвый.
Эпилог
Жених был сказочно хорош.
Ради празднования для него раздобыли костюм-тройку из тонкого выбеленного льна, туфли из мягкой кожи и бутоньерку из нежных голубых гиацинтов, которые, увы, только оттеняли знатный фонарь под глазом. У невесты была очень тяжёлая рука и вовсе неподъемный нрав — а ещё дочь от предыдущего брака и Ист-Сайд со всеми его каналами для барж, что обещало сделать семейные узы крепче корабельных канатов, хоть новобрачная и не надела сегодня белого платья.
Впрочем, светло-сиреневое ей тоже шло — как и широкая счастливая улыбка на некрасивом, но не лишенном внутреннего сияния лице. На жениха Милли Даблтон, знаменитая Ист-Сайдская Оса, смотрела с трогательной нежностью, и подбитый Невинный Джо отвечал ей взаимностью, с явным нетерпением ожидая момента, когда же миссис Даблтон станет миссис Хайнс. Стивен, стоявший у алтаря возле сына, выглядел чрезвычайно умиленным и порой принимался часто-часто моргать, скрывая прочувствованную мужскую слезу.