Глава 27. О слабых местах
С моря поднялся туман — сизый, неестественно густой и непроглядный. Он затопил окрестности за считанные секунды, размывая очертания фигуры принца — остались видны только пронзительно-синие огни в глазницах черепа, плавно взмывшие вверх, когда Его Высочество поднялся на ноги.
Зажигалка Тао высекла сноп искр, так и не подпалив ни одну палочку, но на мгновение выхватила из туманного сумрака странные тени — словно за спиной принца встал кто-то еще. Когда Тао щелкнул зажигалкой во второй раз, силуэтов позади Его Высочества было уже два, одинаково истонченных и угловатых. Двигались они стремительно и абсолютно бесшумно, и третья вспышка озарила уже пятерых. На четвертую они с пугающей синхронностью шагнули вперед, оставляя позади принца в маске из крокодильего черепа.
Альциона, не выдержав, с пронзительным свистом взвилась в воздух. Ни один из защитников Его Высочества не отвлекся, чтобы проводить ее взглядом. Альциона ввинтилась в густой туман, и он с одинаковой легкостью поглотил и хлопанье крыльев, и отчаянный птичий крик. Я невольно позавидовала ей — но мне определенно не светило удрать так же просто.
Тао наконец совладал с зажигалкой и без лишних церемоний всучил мне две палочки искристого огня из трех, и моя вера в благополучное завершение всей этой эпопеи скрылась в тумане еще быстрее альционы.
Клубящийся сумрак неохотно выпустил в круг света пять фигур. Их пожелтевшие от времени одежды плотно облегали болезненно тонкие тела, и вспышки искр контрастно оттеняли выпирающие кости: ключицы, плечи, коленные и локтевые суставы, выпирающие скулы и застывшие в вечном оскале зубы, одинаково заточенные, как клыки. В обманчиво худых руках каждый сжимал длинный позолоченный посох.
Когти. По наши головы явилась вся Императорская Длань.
Я вспомнила несколько особо заковыристых выражений, которыми бабушка обычно провожала нежелательных гостей, но отчего-то промолчала. Принц за спинами мумий стоял неподвижно, и мертвенно-синие огни мерцали сквозь туман, словно далекий маяк.
Тао задвинул меня себе за спину и безошибочно обратился именно к принцу:
— Рич, еще можно все исправить!
Крокодилий череп качнулся в согласном кивке. Синие огни нырнули вниз, на мгновение погаснув, и снова взмыли на уровень глаз.
А потом принц поднял руку — и с видимым усилием распрямил пальцы. Я успела мельком разглядеть темные символы на каждом ногте — а потом мне стало не до того.
Во времена расцвета Ньямаранга в отряд Императорских Когтей набирали мальчишек из самых родовитых семейств; быть избранным для службы считалось большой честью — и огромной ответственностью. Детей начинали готовить с того момента, как они более-менее уверенно вставали на ноги, и они не покидали Императора до самой смерти.
Нечего было и надеяться одолеть их в честном бою. Особенно теперь, когда ни один из них не чувствовал боли, не уставал и не знал ничего, кроме выполнения приказа.
На честный бой мы и не рассчитывали — а потому Тао схватил охапку палочек и щедро швырнул наполовину опустевшую корзину в лицо одному из нападающих, надеясь воспользоваться заминкой и запалить свое единственное оружие. Увы, никакой заминки не последовало.
Коготь сделал короткое, очень точное и резкое движение посохом, и корзина, жалобно хрустнув, улетела в туман. Я представила себе удар по ребрам, нанесенный с той же расчетливой техничностью, и едва подавила испуганный всхлип.
А Тао ведь это пережил. Прочувствовал на своей шкуре. И почему-то даже не думал отступать.
— Рич, ты в отчаянии, я понимаю… — напряженно продолжал Тао, пока я не сжала его плечо.
— Это не Ричард, — тихо сказала я, и в отблесках огня на выбеленном крокодильем черепе на мгновение мне почудилась клыкастая злорадная усмешка.
Тао вздрогнул и обернулся через плечо. Тот самый Коготь, который отбил корзинку, мгновенно оказался рядом — и нанес такой же короткий, молниеносный удар, выбив из руки Лата единственную горящую палочку. Что-то противно хрустнуло, огонек улетел в туман и почти сразу погас.
А Тао закричал, и это был отнюдь не воинственный клич. Но именно в ответ на него откуда-то со стороны моря откликнулся отчаянный птичий свист, и вынырнувшая из тумана альциона вырвала из моих пальцев полыхающую палочку — и по инерции пронеслась над двумя Когтями, щедро рассыпая светло-рыжие искры.
Обзор резко улучшился. Мумии действительно горели, как промасленная ветошь — ярко, быстро и чрезвычайно пахуче. Но дымились в итоге отчего-то ногти на вытянутой вперед руке принца.