– Без проблем, у меня есть один адрес.
Мы проехали через главную площадь, Джема-эль-Фна71. Он протряс меня по булыжникам мостовой и, свернув в тупик, постучал в дверь здания без вывески. Блондинка проводила нас в свой ряд, один из тех прекрасных традиционных марокканских домов, которые построены вокруг дворика. Она приветствовала нас весьма бурно, потому что видела по телевизору накануне вечером, в повторе, фильм «За жизнь, за смерть», который продюссировала Мирей Дюма. Абдель включил свой шарм, а я спросил, могу ли прилечь, изнуренный поездкой. Меня провели в большую комнату на первом этаже, которую украшали решетчатые окна-машрабия, позволяющие холоду проникнуть внутрь. Абдель попросил обогреватели.
Он вышел, чтобы вытащить вещи из машины. Через час он всё ещё не вернулся.
Я спросил его по телефону:
– Абдель, ты где?
– Ничего особенного, нужно разобраться с небольшой проблемой. Я скоро буду.
Это был стандартный ответ Абделя, когда он был в трудном положении. Полчаса спустя он по-прежнему не появился.
– Я с полицейскими, – сказал он мне по телефону. – Буду через несколько минут.
Было трудно понять, что происходит.
– Тебе нужна моя помощь?
– Нет, нет. Никаких проблем.
И тогда у меня начался мой обычный приступ боли. Вечность спустя он появился – чертенок был чрезвычайно весел и с повязкой на правой руке.
– Абдель, что случилось?
– Ничего. У меня просто была стычка с козлом-парковщиком, который обозвал меня грязным алжирцем. Он не хотел помогать, так что не получил свои чаевые.
Парковщик, спровоцированный своими друзьями, поднял руку на Абделя и в награду получил жестокий апперкот. Его лицо было залито кровью, отсутствовало несколько зубов.
– Одного я поймал своим кулаком, – сказал Абдель со смехом.
– Но почему это заняло так много времени?
Эти ублюдки отволокли меня в полицию. Я сунул старшему офицеру пять сотен дирхамов 72, и теперь с тем парнем покончено. Я написал на него жалобу. Через две недели его ожидают неприятности.
Я подумал, что это слишком жестко, но Абдель был не в настроении прощать.
Вместо «спокойной ночи» он сказал, выключая свет:
– Здесь потеплеет через пару часов. А я пока пойду согрею блондинку.
– Абдель, не глупи. У нее же кто-то есть.
Посреди ночи я проснулся от прерывистых криков и тяжелого дыхания. Через некоторое время настала тишина. Затем это опять началось. Я не мог толком отдохнуть.
– Как спалось? – спросил меня утром Абдель.
– У меня была беспокойная ночь. Быть может, даже кошмарная.
Он сиял, у него-то было все отлично.
– А моя ночь была пылкой!
– Абдель! Бога ради, она не одна.
– Что ж, в таком случае, ему не следовало засыпать. Идиот.
– Ты понимаешь, какую шумиху ты можешь поднять?
Вскоре я увидел женщину. Она выглядела уставшей, но сохраняла достоинство. Абдель, невинная душа, заметил:
– Месье Поццо, вы знаете, хозяйка дома выходит замуж на следующей неделе.
Я с трудом сохранил невозмутимое лицо.
В ожидании, пока мы найдем подходящее место для жилья, мы решили попутешествовать по стране. Пересечение покрытых снегом Атласских гор73 было эпическим.
– Абдель, когда дорога покрыта льдом, снижай скорость перед поворотом. И если тебя начнет заносить, выворачивай руль в сторону поворота.
Он сделал совершенно противоположное, и мы въехали в стену мерзлого снега, помяв крыло и заблокировав руль. Он распрямил его домкратом и продолжил движение в раздражающей тишине.
После Уарзазата74 мы проехали по краю тихой долины Драа75. Абдель пронесся по дюнам и, естественно, застрял в песке. Понадобились три верблюда с седлами, чтобы вытащить нас.
– Разве это не лучше всего на свете? – заметил Абдель.
Мы поехали обратно в Фес76 – этот превосходный старинный город, а потом дальше по средиземноморскому побережью, в сторону Саидьи77 и ее огромного пляжа на границе с Алжиром. Абдель зарегистрировал нас в единственном отеле с центральным отоплением. Снаружи был бар, что означало, что всю ночь мы будем слушать перебранки. Абдель удостоверился, что он не пропустит веселье.
Он широко улыбнулся девушке за стойкой регистрации.
– Абдель, вижу, ты не теряешь времени зря, – отметил я.
– Нет, – отозвался он негодующе, – это не то место.
Мы пообедали в соломенной хижине на пляже.
– Летом, – сказал он, – почти две сотни тысяч марокканцев возвращаются сюда из-за границы в своих прекрасных БМВ или мерседесах с кучей налички. В это время все эти кафе делают невероятные деньги.
Я прямо чувствовал, как он пересчитывает свою пачку банкнот.
Нам четыре раза предоставлялась возможность вернуться в Саидью и познакомиться с ее великим Вали, местным представителем правительства, с ее боссами и банкирами ради различных деловых предприятий, но, прежде всего, ради прекрасной девушки за стойкой нашего отеля. Амаль, так ее звали, стала женой Абделя. Сейчас у них трое детей.
Но в тот раз мы вернулись в Марракеш, где провели зимние месяцы.
*
Клара,
моя боль иммигрировала в этот прекрасный город. Я выжил с помощью курения, дрейфуя по времени и своему разуму со своим нежеланным телом. Струйки дыма гашиша унесли с собой все мои чувства потери и пустоты.
В саду пальмы кротко склонялись под мягким зимним бризом. Воздух был прозрачен и свеж, было так чудесно вдыхать его своими ослабленными легкими. В какой-то момент в моей обуглившейся памяти появился луч света. Я долго смотрел на пустыню и дюны, пока через мое тело не пробежала дрожь, как будто зыбь на песке, а потом я снова погрузился в оцепенение.
Я с удобством устроился на террасе кафе, все вокруг расплывается. Иногда перед моими глазами темнеет, я как будто ухожу в другой мир на несколько мгновений, и когда я вхожу туда, я вижу лицо. Прекрасные юные женщины проходят мимо меня, удивленные и немного обеспокоенные. Я пытаюсь остановить их с улыбкой. Ты среди них, я улыбаюсь и тебе тоже. Я позволяю себе дрейфовать по течению. Реальность здесь не имеет плотности, это чудесно. Всё неоднозначно, здесь нет чувства времени. Пространство сжимается, настоящее расширяется, все ритмы, и внешние, и внутренние, сливаются в один. Беспорядок пьянит. Мы встречаемся в облаках, я дремлю под лучами солнца. Я не могу сказать, что происходит одновременно, а что последовательно. Всё лишь приблизительно. Это не сумасшествие. Если это и было чем-то, то просто перекрытием кислорода. По мере того, как давление падает, мои отличительные черты постепенно исчезают. Возможно, такова настоящая свобода. Я больше не существую, поэтому я свободен. Должно быть, лимб – как раз такое состояние, когда отсутствует всё.
Розовый город
Женщина из Марракеша рассеянно похлопала по бедру иностранца. Она выглядела печальной, затерявшейся в далеких фантазиях. Будут ли эти прекрасные люди испорчены нашим заблудшим обществом? В каждом доме есть свое хитроумное блюдо на гарнир.
Время в Марракеше, казалось, почти не существует, случайные встречи определяли то, чем я буду заниматься. Многие часы были потрачены в раздумьях в тени пальмы, будущее в руках Господа. Нет нужды постоянно хвататься за настоящее, когда оно проносится мимо. Несущественные ежедневные события придавали времени свой ритм. Журавль медленно поднимался в ленивое небо.
*
Мне было интересно, есть ли какой-нибудь способ избавить людей от самых сильных страданий. Что если каждый будет страдать одинаково под молчаливым укоризненным взглядом богов? Наступит ли когда-нибудь время универсального лекарства? Кто захочет быть мучеником во времена, когда не будет боли?
*
Хоть мы и не могли разговаривать, я просил женщин остаться со мной, потому что их запах поддерживал меня. Я чувствовал проблеск надежды во взгляде ребенка, который не испытывал ко мне жалости. Его недоумевающий взгляд был доказательством того, что я существую. Мы слегка улыбнулись друг другу. Я хотел каким-то образом облегчить его жизнь. Как кто-то смел предполагать, что лишения – это всё, что его ждет? Умеренность – это другой вопрос.