Спотыкаясь, точно пьяный, я сбежал по каменным ступеням к бассейну и скорее плюхнулся, нежели нырнул в воду. Наконец-то я был в своей родной стихии! Но меня охватила ужасная слабость. Я плыл вдвое медленнее, чем обычно.
Я надеялся, что наш неравный бой на этом и закончится, но просчитался. Кровожадность Майкла Форда просто сменила направление. Он не стал прыгать в воду следом за мной прямо в одежде. Вместо этого он выхватил у Эми пистолет и принялся палить в меня. Пули шлепали по воде вплотную ко мне.
Видимо, Майклу просто не приходило на ум, что будет, если в частном бассейне обнаружат труп известного метеоролога, изрешеченный пулями из зарегистрированного оружия. Да и в дурные головы его приспешников не могла пробиться простая мысль, что в случае Майкловой победы всем им светит немалый срок за решеткой.
Я больше не пытался плыть зигзагом, чтобы уйти с линии обстрела. И рассчитывать угол преломления я тоже был не в состоянии. Я просто судорожно ухватился за решетку, идущую вдоль кромки воды по периметру бассейна, и забился под выложенный плиткой нависающий бортик – к сожалению, слишком узкий. Майкл яростно взвыл и, видя, что с того места, где он стоит, ему меня не достать, побежал на ту сторону бассейна.
Вода замедляет скорость пуль, но недостаточно. Что меня спасло, так это преломление. А действует оно тем лучше, чем глубже находится мишень, потому что за счет преломления кажется, что мишень находится не там, где она есть на самом деле. Если ваш противник будет стрелять в то, что видит, то никогда не попадет. Главное – нырнуть поглубже. Я набрал побольше воздуху и нырнул. Ни одна пуля в меня так и не попала, но зато грудь у меня чуть не лопнула.
Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем наконец веранду и бассейн затопил свет прожекторов и из кустов под завывание сирен хлынули темно-синие формы, крича в мегафоны и многозначительно размахивая пистолетами. Каким родным показался мне голос полицейского, который навел на меня дуло пистолета и приказал вылезти из воды и встать на колени! Снова, как и в прошлый раз, в затылок мне уперлась тяжелая рука, в ухо мне принялись орать какую-то галиматью и на моих запястьях защелкнулись наручники.
Полицейские были не те, что в прошлый раз. Эти, пожалуй, были более напуганы и вследствие этого более грубы. Впрочем, грех жаловаться: они ведь мне буквально жизнь спасли.
На той стороне бассейна Майкл, в той же унизительной коленопреклоненной позе, пытался отговориться:
– Да мы просто пошутили, начальник!
Кроме того, он утверждал, что является близким другом местного капитана полиции и его непосредственного шефа.
Арнольд, Эвелин и Эми выражали крайнее возмущение. Они, дескать, не понимают, по какому праву с ними так обходятся. Это возмутительно. Они добьются, чтобы полицейских уволили всех до единого.
– Сколько вы получаете? – говорил Майкл. – Хотите получать вдвое больше?
И вот в разгар этой более чем драматичной сцены явился Робин Дарси, зевающий, облаченный в шелковый халат. Он нашел старшего по чину и извинился за то, что из-за его гостей случайно сработала сигнализация.
– Я ужасно извиняюсь, лейтенант. Сигнализация установлена на таймер и через определенное время срабатывает автоматически.
Дарси пообещал, что ложных тревог больше не будет. Просто его гости, видимо, затеяли шумную игру и выбежали на веранду. Это он виноват, что забыл отключить сигнализацию. Да, конечно, он, как всегда, с удовольствием внесет пожертвования в фонд ежегодного полицейского бала.
Лейтенант обошел бассейн. Робин семенил следом за ним, а за Робином шагал разочарованный полисмен с ключом от наручников. Они освободили по очереди: Эми, которая шипела и плевалась, точно дикая кошка, громко негодующую Эвелин («В моем собственном доме!!!») и Арнольда, изрыгающего проклятия гулким басом.
Отпустили и Майкла, хотя он к тому времени принялся грозить страшной местью всем подряд. Надо сказать, меня не порадовало, что Майкл снова на свободе.
– Мы, в принципе, имеем право задержать всех ваших гостей за агрессивное поведение, – заметил лейтенант, пряча свой блокнот и ручку. – Мы бы так и сделали, если бы не Шейла.
Дарси напомнил ему, что я все еще терпеливо стою на коленях – хотя, возможно, я был так терпелив просто потому, что у меня не осталось сил возражать.
– Кто такая Шейла? – спросил Дарси. Полицейский вскинул брови.
– Ураган, – сухо пояснил он. – Нам сейчас вовсе ни к чему, чтобы наши камеры были забиты мелкими хулиганами.
Его помощник снял с меня наручники, и тут я обнаружил, что встать не могу. Спасибо Майклу. Лейтенант, видя это, предупредил, что, если мистер Форд еще что-нибудь учудит, он окажется за решеткой, невзирая ни на какой ураган.
Управившись, полицейские убрали свои пушки и удалились. Эвелин, не слушая никаких возражений, загнала всех гостей в дом, включая Майкла. На меня она только злобно зыркнула и оставила меня на веранде.
Я опустился в один из шезлонгов и вперил взгляд в безмятежное небо.
Прислушавшись к себе, я решил, что, пожалуй, боль, которая волнами накатывает на мое измученное тело, вполне терпима. Наверное, мне было бы легче ее терпеть, если бы мне удалось хоть чего-нибудь добиться. Но об этом говорить было пока рано.
В доме зазвонил телефон. Трубку сняли. Охранная фирма, вспомнил я. Проверяют, все ли благополучно. Как всегда после ложной тревоги, не закончившейся арестом.
Но если на этот раз никого не арестовали, то только из-за Шейлы.
С веранды спустился Робин Дарси и уселся в соседний шезлонг. Один.