— Немедленно свяжитесь с партизанами.
— Партизанская рация не выходит на связь, товарищ генерал.
Строго блеснули стекла пенсне:
— А это уж ваша задача. На то вы и начальник разведки. Кстати, пока вы не наладите регулярной связи с партизанами, ценные данные будут залеживаться по ту сторону фронта. — Генерал помолчал и добавил: — Срочно пошлите с особым заданием опытного разведчика… Ну, хотя бы Кожухаря, если он успел отдохнуть. Придайте ему радиста.
Оставшись один, генерал крепко потер воспаленные глаза. Он недосыпал вот уже полгода, — с начала войны.
На окраине города, в конце извилистой улицы, в глубине двора стоял двухэтажный особняк. От улицы он был отгорожен высоким каменным забором. Со двора особняка и днем и ночью доносился шум работающего движка. Здесь размещался пункт связи с партизанскими отрядами и разведгруппами, действующими в тылу врага.
Близился рассвет. У особняка остановилась машина. Из нее вышел начальник разведки.
— Кожухаря ко мне, — коротко бросил он рапортовавшему дежурному.
…Над развернутой на столе картой склонились двое.
— Пойдете морским охотником. Место высадки здесь — у Голубого залива, — острие карандаша начальника разведки отметило точку побережья недалеко от Алупки.
— С вами пойдет радист Андрей, вы его знаете.
Кожухарь утвердительно кивнул головой.
— Партизаны все время меняют место расположения, — продолжал начальник разведки, — как их найти, вам укажут на явочной квартире в Алупке. Запомните: Алупка, Горная, три. Братья Гавырины.
— Горная, три. Братья Гавырины, — повторил Кожухарь.
Начальник разведки встал.
— И вот что еще, Николай! От того, как быстро будет обнаружено орудие, зависит много человеческих жизней. Запомни и это.
— Знаю, — коротко ответил Кожухарь, поднимаясь. Его тонкие губы были плотно сжаты, в очертаниях подбородка чувствовалась твердость. Прямо на собеседника был устремлен уверенный, жесткий, словно берущий на прицел, прищур глаз.
«Да, генерал прав, такое задание под силу только Кожухарю», — подумал начальник разведки, всматриваясь в суровое обветренное лицо разведчика.
Уже много раз ходил Николай Кожухарь в тылы противника. Он считался старым, опытным разведчиком, у него учились. Старым? Кто мог теперь угадать, сколько ему лет? Полгода назад было двадцать два. А сейчас? За тридцать?..
Как может измениться человек за полгода войны! Был Кожухарь добродушным, веселым парнем, — стал суровым и молчаливым. Такая уж у него профессия — молчаливая. Иной раз неделями бродишь по немецким тылам, не раскрывая рта. Отвыкнешь улыбаться и разговаривать.
Катер-охотник удачно избежал встречи с вражескими судами, блокировавшими Севастополь, и затерялся в открытом море.
Палуба дрожит от работы мощных моторов. Кожухарь и радист Андрей стоят у ходового мостика. Они смотрят, как вдоль борта проносятся пенистые волны, рассеченные форштевнем идущего катера, и думают каждый о своем.
На корме группа моряков готовит к спуску небольшую шлюпку.
Из рубки вышел штурман и поднялся на ходовой мостик.
— Идем в четырех милях мористей берега. Через пять минут будем на траверзе цели, — доложил он командиру.
К берегу морской охотник подходил на одном приглушенном моторе. На крымской земле — ни огонька. Молчат темные горы. Попрятались звезды. На месте, где полагается быть луне, сквозь густые лохмотья туч тускло просачивается белесое пятно. Холодно плещется черная вода.
План таков: примерно в полумиле от берега Кожухарь и Андрей на небольшой шлюпке вдвоем покидают катер. Добравшись до берега, они топят тузик и уходят. Охотник ждет двадцать минут. Если высадка прошла удачно, Кожухарь не дает никаких сигналов.
Ветер был прижимной, и шлюпка, проваливаясь, шла к берегу.
Берег приближался молчаливый, темный, загадочный. Стал слышен шум прибоя. Вдруг справа, где-то вверху блеснула ослепительно яркая точка. Через мгновенье луч прожектора с горы Кошки осветил кромку берега.
Андрей бросил грести, и сейчас же удар волны чуть не перевернул шлюпку.
— Греби! Что же ты? — рванулся к нему Кожухарь. Но Андрей уже опомнился и навалился на весла.
Луч прожектора, описывая дугу, подбирался к шлюпке. Еще секунда, и он накроет ее. Но в это время с охотника ударили по прожектору из крупнокалиберного пулемета длинной очередью трассирующих пуль. Луч рывком перебросился к катеру.
Охотник взревел моторами и заметался, отвлекая прожектористов от шлюпки.