Когда мы прошли полпути вверх по холму, боли больше не было. Я потребовал свои поцелуи, которые она задолжала в предыдущие дни. Она скупо поцеловала меня в уголки глаз. Наконец, мы добрались до вершины парка и сели на террасе ресторана. Она подвинула свой стул к моему и заглянула в мои глаза. Наши лица были близко. Мы не поднимали голов.
Кудрявый ребенок прошел в нашу сторону, не глядя на нас.
– Сабрия, мне нужно тебе кое-что сказать. Пойдем присядем под деревом на минутку, и ты поможешь мне.
Ее глаза потемнели.
– Скажи мне, Филипп.
– Не сейчас, я слишком нервничаю.
Официант принял у нас заказ. Он поставил еду на столик позади нас, мы к ней не притронулись. Мы обменивались нежностями, смеша друг друга. Потом Сабрия положила свою руку на мою. Она хотела знать.
Мы отправились к дереву, которое одиноко стояло в стороне. Дети играли на лужайке внизу, лебеди лениво плавали в пруду позади клумбы. Я отодвинул шарик от подбородка. Сабрия села мне на колени, обвив рукой шею. Она очень тактично сказала, что хочет рассказать о себе.
Она уже догадалась о причине моей тревоги.
Она рассказала мне о своем детстве в деревне на краю света, о своем отце, которого ненавидела за жестокость и за то, как бесчеловечно он обращался с ее матерью. Она часто убегала со своим младшим братом, чтобы защитить его, зная, что по возвращении обнаружит свою мать в слезах и покрытую синяками.
Когда ей было пять лет, ее мать была на восьмом месяце беременности, ожидая близнецов. Однажды вечером ее отец устроил даже более жестокую выходку, чем обычно. Саадия испугалась за детей, собрала чемодан и ушла вместе с ними в ночь. Она хотела сбежать, поехать к своей сестре во Францию. На рассвете они ждали на станции поезд на Касабланку59. Отец обнаружил их в тусклом свете зари, набросился на свою жену, повалил ее на землю и начал избивать. Сабрия оттащила своего кричащего брата. Саадия умоляла людей спасти ее детей. Она потеряла их.
Даже теперь разговор об этом вызвал у Сабрии слезы. Она никогда больше не собиралась встречаться со своим отцом, она боялась мужчин.
Она сказала, что я был первым мужчиной, который говорил с ней ласково, с уважением, что она не хотела задеть мои чувства и что больше всего она не хотела потерять меня. Чем больше мы разговаривали, тем меньше у меня оставалось смелости поднять ту тему, на которую мы говорили в тот вечер в ресторане. Она искала отца, а я мечтал о подруге.
Я сказал смущенно:
– Сабриа, я хочу, чтобы мы были вместе.
Она убрала свою руку с моей шеи, немного наклонилась вперед и пристально посмотрела на меня, держа руки на коленях. Когда я был с ней, когда мое сердце стремительно билось, я забывал, что я вдвое ее старше и что она никогда не думала обо мне как о возлюбленном.
Я подумал о своей смерти. «Я проживу до семидесяти пяти, что не так много для нашей семьи. Ты увидишь рождение наших внуков еще при моей жизни». Я печально сказал ей, что если бы это зависело только от моего сердца, я бы подождал ее. Но я не могу гарантировать, что это сделает мое тело. Потом боль укутала меня словно плащом. Я снова откинул голову на спинку кресла, я устал. Она встала, чтобы вытереть мои слезы, и положила руки на мои виски.
Было уже поздно. Играющие дети направлялись домой, лебеди спрятались, а цветы стали серыми. Мы пошли обратно к центру Сент-Жан. Сабрия держала мою правую руку, пока мы не добрались до моей комнаты. Она помогла остальным положить меня на кровать. Сабрия осталась на несколько минут, сидя на краю моей постели, ее рука была на моей щеке. Я поблагодарил ее за все, что она мне дала. Сабрия сказала, что позвонит, и мы пообедаем вместе в понедельник. Она поцеловала меня в лоб и закрыла мои глаза. Я едва слышал, как она уходит. Всю ночь я пролежал с закрытыми глазами, но так и не смог уснуть.