– Жизнь безумна, дорогая. Жизнь прекрасна!
Эс-Сувейра, август 2011
Послесловие
Оливье Накаш и Эрик Толедано, режиссеры фильма «Неприкасаемые» (2011) как-то позвонили мне в январе в 2010 года. Несколько лет назад они посмотрели документальный фильм, режиссером которого был Жан-Пьер Девиль, а продюсером – Мирей Дюма. Озаглавленный «A la vie, a la mort» (За жизнь, за смерть) (2002), он повествовал о неправдоподобной истории о том, как я, богатый и привилегированный паралитик, и Абдель, молодой человек, выходец из Северной Африки во втором поколении из бедного района, встретились и помогали друг другу много лет. Наши смелые режиссеры хотели снять фильм по ее мотивам. Мы с моей женой Хадиджей устроили для них, а также для актеров, которых рассматривали на главные роли, Омара Си и Франсуа Клюзе, обед в нашем доме в Эс-Сувейре. Мы неоднократно встречались, и наблюдать за съемками, одновременно читая сценарий, было удивительно.
Книга, которая вдохновила на создание документального фильма, «Le second souffle» (Второе дыхание) (2001), в то время уже не печаталась и была раскритикована. Фредерик Бойе – главный редактор Bayard Editions, моего издательства, предложил мне переиздать ее одновременно с выходом фильма, а также добавить предисловие и новые вставки, чтобы моя мучительная история соответствовала моменту. Поэтому часть «Дьявол-хранитель» вобрала в себя период времени между выходом книги «Второе дыхание» в 1988 году и встречей с Хадиджей в Марокко в 2004 году – тот же промежуток времени покрывает сценарий. Некоторые ограничения, связанные с фильмом и их собственным воображением, заставили режиссеров упростить, изменить, вырезать или придумать много событий.
«Неприкасаемый» относится и к Абделю, и ко мне во многих смыслах. Североафриканское происхождение Абделя привело к тому, что он всегда чувствовал себя изолированным во французском обществе, как неприкасаемый в Индии. Если бы вы затронули его чувства, он, вероятнее всего, ударил бы вас, и при этом он настолько быстро бегал, что полицейский лишь однажды поймал его за всю его продолжительную карьеру «плохого парня».
Что касается меня, запертого за высокими стенами своего парижского дома – золотой клетки, как называл его Абдель, – человека, который ни в чем благодаря своим деньгам не нуждался, меня можно было назвать властелином мира; ничто не могло доставить мне беспокойство. Или люди так думали. На самом деле, паралич всего тела и потеря чувствительности не давали возможности чего-нибудь коснуться. Все были настолько напуганы состоянием, в котором я пребывал, что даже боялись меня задеть, и если кто-то касался моего плеча, все были уверены, что это приносило мне муки.
Отсюда и «Неприкасаемые».
Так я и жил, лицом к лицу с невыносимым испытанием – пересматривать свое прошлое. Кое-что сразу показалось мне очевидным: я не мог его вспомнить! Сперва я объяснял это тем, что Абделя, ухаживавшего за мной, больше не было рядом. Но, как оказалось, все было намного серьезнее. Не считая тех случаев, когда я не мог вспомнить некоторых событий и очень туманно помнил даты, моя память становилась все хуже. Способность помнить прошлое - это привилегия здорового и процветающего человека. Когда ты беден или болен, твоя память сосредотачивается на том, что происходит здесь и сейчас, пока ты борешься, чтобы заработать себе на жизнь или выжить. Только богатенького парня из высшего общества могут беспокоить бисквиты Пруста82.
Так же было, когда я писал «Второе дыхание» в период между 1998 и 2001 годами. Я был погружен в отчаянье – моя жена Беатрис недавно умерла, у меня начались невропатические боли, и я сказал тогда, как тяжело снова склеить осколки прошлого. Боль разрушает память. Здоровый человек превращается в старика, который хранит воспоминания и скорби; моя память гладка, как пемза, все мои воспоминания исчезли.
В автобиографии может быть полно вещей, которые автор забыл или исказил в своей памяти, независимо от того, нарочно или по неосторожности. Но когда вы рассказываете чью-нибудь историю, в данном случае историю Абделя, самое большее, что вы можете сделать, – это поведать впечатление о ком-то, схематичное описание с большими пробелами. Как же я, человек, которого считали воспитанным аристократом, отстаивающим определенные правила поведения, мог найти общий язык с кем-то вроде Абделя, который, когда мы встретились, полностью взбунтовался и не признавал каких-либо правил. Все, на что я способен, это рассказать о произошедшем и попытаться это проанализировать. Часть правды о нем я все еще скрываю. Омар Си, исполняющий его роль, воспринимает его намного проще.