*
Я скучаю по тем ощущениям, которые использовались для определения того, где заканчивался мир и начинался я. Это тело, с его огромными границами, не принадлежит мне больше. Даже если кто-то захочет приласкать меня, его руки никогда не дотронутся до меня. Но эти образы все еще посещают меня, несмотря на то, что сейчас я постоянно нахожусь в огне.
Счастливчик
Когда мне было восемь лет, нас с братьями вызвали в дом бабушки в Париже. Она была талантливой скрипачкой, но не могла продолжить заниматься музыкой после того, как вышла замуж, так как у герцога Джо не было времени на «этот шум». Самыми ценными ее вещами были маленькая изящная скрипка и замечательный Стейнвей10. Она выстроила нас троих в бальном зале. Я сразу же стал претендовать на огромный черный рояль, который очаровал меня. Ален был поражен миниатюрностью скрипки и ее сложностью. В то время как Ренье, не видя больше инструментов на выбор, с тех пор потерял всякий интерес к музыке, а это означало, что у него будет много возможностей в будущем, чтобы громко дразнить Алена, меня и наши попытки играть дуэтом. Должно быть, это была мука, слушать нас. Я до сих пор помню наше с Аленом унижение на концерте в его школе-интернате. Это была соната Бетховена, Ален играл на скрипке, а я сопровождал его на фортепиано. Он только начал играть, как на этом все и закончилось, слишком громко гудели и шумели его одноклассники в зале. После этого я никогда не играл на публике. Теперь же я вообще не играю.
Бабушка устраивала много замечательных концертов в том танцзале в Париже, и я всегда был в первом ряду. Позже она организовала музыкальный фестиваль в Шато-де-ла-Пунта11, что выше Аяччо12. Беатрис отвечала за рекламу, в то время как я расклеивал плакаты по всей Корсике.
Замок был музеем, посвященным жизни Карла-Андреа Поццо ди Борго. Я помню дежурного, который показывал посетителям богато убранные гостиные, библиотеки и спальни. Две большие картины висели друг против друга в библиотеке: на одной, написанной бароном Франсуа Жераром, был изображен Карл-Андреа Поццо ди Борго в зените славы, в разгар своего триумфа; на другой был Наполеон, накануне его отъезда на Эльбу13, с лицом в шрамах, полным разочарования и горечи, работы Жака-Луи Давида.
Поццо никогда не жили в замке. Один из наших предков построил его, чтобы соблазнить жену жить на острове. Он купил камни из павильона Марии Медичи14, который являлся частью внешней стены дворца Тюильри до пожара 1871 года. После краткого пребывания в Аяччо и ночи в замке, его невеста категорически отказалась когда-либо ступить на остров снова. Замок довольно сильно обветшал, однако дед Джо предпочел восстановить старую Генуэзскую башню, расположенную примерно на сто восемьдесят метров выше замка, в самом центре места, которое раньше было деревней Поццо ди Борго. Он любил останавливаться там с бабушкой. Время странно ощущалось здесь, когда он выглядывал из башни, чтобы увидеть часовню на склоне горы, в которой похоронен каждый член нашей семьи, и где будет бабушка, герцогиня Поццо ди Борго и верная жена Джо, когда придет ее время. Как будем и мы с Беатрис.
Мой отец сформировал четкое представление о каждом из своих детей в очень раннем возрасте. Несмотря на свою глубокую доброту, он произнес эти суждения с жестокой честностью. Они всегда были кратки. «Ренье – не ученый». Так Ренье был отправлен в Эколь де Рош15. Это была единственная школа-интернат английского стиля во Франции. Старшие мальчики были ответственны за обучение младших, брали на себя ответственность за них. Приоритет в школе был отдан спорту, нежели более интеллектуальным занятиям. Ренье не выделялся в качестве студента и так никогда и не приобрел вкус к спорту, но он развил страсть к рисованию, унаследованную от матери. Ален пошел по стопам Ренье, поступив в ле Рош. «Может быть, он достигнет чего-нибудь там». Нашему отцу потребовалось много времени, чтобы определиться насчет умственных способностей моего брата-близнеца, отчасти, возможно, потому, что тот был практически нем. Наконец, был начат и мой путь, как выразился отец, я был «наименее глупый из троих». Мне было восемь лет, когда он взял меня в Париж, чтобы я сдал вступительный экзамен в Лицей Монтень. В день объявления результатов отец держал меня за руку, пока искал наше имя в списке. Я получил оценку «хорошо» и поступил. И вот настал момент, когда я должен был оставить свою семью. С тех пор я мог видеть их только во время школьных каникул.