Лиля никогда не говорила, кем она хочет работать. Она мечтает публиковать свои стихи, но в деревне невозможно нормально зарабатывать на этом, даже если твое творчество пользуется популярностью. Писательство — лишь подработка, его недостаточно для полноценного житья. Я предлагала ей тоже подумать насчет должности книгописца — было бы здорово работать вместе, но подруга говорила, что ей такое точно не подойдет, слишком механическая и рутинная работа. Даже постоянный, практически неограниченный доступ к книгам Лилю не манит.
Ее мама — социальный работник. Насколько я понимаю, заграницей эта должность подразумевает примерно тоже самое, что и здесь. Лилина мать оказывает помощь старикам, инвалидам, детям-сиротам. Таких тут хоть отбавляй, особенно последних, поэтому работы всегда хватает.
Лиля никогда не знала своего отца. Раньше ее мама страдала местной клаустрофобией и искала утешение в алкоголе и беспорядочных половых связях. Местной клаустрофобией мы называем паталогическую боязнь невозможности выбраться из деревни, ее изолированности от остального мира. Это расстройство не имеет практически ничего общего со страхом закрытых комнат и других тесных помещений, кроме того, что и то и другое по сути — боязнь замкнутого пространства. После того как Лилина мама забеременела, она решила взять себя в руки и сходила к психотерапевту, который и посоветовал ей попробовать себя в роли соц работника. Помогая другим, она помогла и себе, и ей стало гораздо лучше.
Помощь психотерапевтов стала очень востребована практически с самых начал образования деревни. Конечно, были люди, отрицавшие психотерапию, но еще больше было людей, нуждающихся в этом виде помощи. Местная клаустрофобия и аквафобия — самые распространенные проблемы, с которыми здесь обращаются к специалисту.
Вода стала убывать. Мы спрыгнули с крыши, быстро отвязали велосипеды, и постепенно опустились на землю. Путь свободен.
ГЛАВА 2
Мой старший брат Ваня растолкал меня в 5:45. Пора просыпаться, завтракать и ехать в школу. Занятия начинаются в 6:30, хотя сухое окно закрывается в 7. Полчаса — лишь погрешность для опозданий, которая лично меня раздражает, так как я всегда приезжаю вовремя.
Я покорно встала с кровати, стараясь не думать о том, как же отвратительно себя чувствую и как сильно хочу спать — скоро это чувство притупится и станет легче. Раздвинула шторы — солнце ударило в глаза и залило комнату ярким светом. Сейчас середина июня, поэтому уже с утра так светло. Я знаю, что заграничные школьники не ходят в школу летом, но у нас все наоборот, время для самых длительных каникул — это зима. Она является самым непродуктивным и жизненно опасным временем года в нашей деревне. Темно, холодно, из-за чего спать хочется еще больше, хотя и в другие времена года люди страдают нехваткой сна, ведь все важные дела приходится делать ночью. К тому же, если в холод угодить в Покрышку — шансы заболеть и даже замерзнуть насмерть повышаются в десятки раз. Поэтому из соображений безопасности было решено сделать зиму временем отдыха. Отпуск взрослые тоже чаще всего берут зимой.
Это самый «домоседовый» период. Целый день лежишь на печке, как Емеля, читаешь книги, ведрами пьешь еловый чай, спишь сколько хочешь. Не думаешь о том, когда открывать и закрывать окна, потому что они практически всегда закрыты. Мало кто рискует тусоваться на улице далеко от дома в дневное время, поэтому между друзьями перемещаешься по ночам. Толстеть от такого ленивого образа жизни тоже не успеваешь, потому что и еды гораздо меньше, чем летом. Я обожаю зимние каникулы и действительно успеваю хорошенько отдохнуть перед новым учебным годом, несмотря на отсутствие свежей еды и некоторую вялость.