Брат подхватывает со стола пачку сигарет и тянет за собой наружу, за угол веранды, подальше от людей, поближе к пепельнице:
— Эй, Тём, я не хотел. Ничего такого не думал. Всё норм. Справимся: и ты, и я. Мы же Никитские. Батя всегда говорит, что уж больно живучие.
Отшвырнуть так и не зажжённую сигарету, встряхнуть головой, взять себя в руки и успокоить младшего:
— Нормально всё. Батя, кстати, прав. Мы — такие, мастера по выживанию, Владик. Но хочется уже просто пожить…
— Поживём, не бери в голову! — рука Владислава, стискивающая плечо, сжимается до синяков. Скупое объятие, похлопывание по спине. Спешите видеть: братья Никитские приводят друг друга в чувство.
Артём смотрел на проносящиеся по Московскому машины, разгоняющие фарами сумрак подступившей ночи. Уже не белой, да. А они и в этом году с Улькой так и не выбрались прогуляться по набережной, на мосты поглазеть в белые ночи. Заняты были. Чем, бл*?
— Я тебе, братишка, сейчас одну вещь скажу, но только это секрет, — хмыкнуть на его понятливый кивок, всё же прикурить, изобразить дракона, как любит шутить жена, да.
Влад передвигается ближе, и они стоят рядом.
Плечом к плечу.
Два сына одной крови.
Два разделённых взрослыми ребёнка.
Двое. Рядом. Вместе.
— У нормального мужика всегда есть план. На жизнь, глобальный, ну, и так — по мелочи. Так вот, главное, это план 3Д: дом-дети-дерево. И вот его-то выполнить надо обязательно. Увы, проблема человека в том, что он, тварь такая, с первого раза по нормальному, без ошибок, не может, зараза! — затянуться, выпустить дым в засвеченное фонарями и вечерней иллюминацией небо.
Влад смотрит вопросительно, поэтому мысль продолжается:
— И вместо триумфа, и почивания на лаврах после «взятия высоты», когда всего достиг и вообще — молодец, каждый вынужден решать: попробовать ещё раз пройти весь этот путь 3Д, но уже идеально, без перекосов, провалов и идиотских ошибок…
— Или что? — у мелкого аж шевелюра на загривке дыбом встала.
— Или рискнуть всем, чего сумел достичь к этому моменту, ради призрачной возможности не просто выполнить план, а осуществить свою мечту. И вот тут-то и кроется настоящий пи… трындец.
— Я чего-то не понял. Может, конечно, по дороге отвлёкся, но вроде бы речь шла про план?
— План нам нужен для выживания, а мечта — она есть у каждого, но все мы так глубоко её прячем, что порой и сами про неё забываем, — прицельно метнуть окурок в урну, прихватить брата за плечи и отбуксировать обратно в кресло к пиву и… улуну.
Допив чай и лениво погрызая сырные палочки вперемешку с чесночными гренками делиться собственным опытом и мыслями оказалось проще:
— Коварство выбора в сорок лет в том, что ты уже много прошёл и многого достиг, кое-что в жизни повидал и понял. В этом вся засада. Ты, вроде как, представляешь, что и как делать, чтобы всё было идеально и правильно, да. Но мечта, она манит. Хотя шаг к ней — это прыжок с обрыва в туман. Никто не подстрахует, да и ничего ты про этот путь не знаешь. Ни дороги, ни ориентиров. Абсолютный ноль.
— Как-то мощно тебя принакрыло, Тём, — Влад глядит с тревогой.
— Нормально всё. Непросто, но сойдёт. Я справлюсь. Если выберу правильно.
Кружка с пенной шапкой взлетает:
— За правильный выбор! — брат поддерживает как может.
Обновлённый чайник улуна оказывается очень кстати.
28. Ульяна. Июль. Море
«Как же это всё странно», — пришла мне в голову здравая мысль, когда злость и паника отступили, унесённые прохладным ветерком, обнявшим меня на улице. Я забросила сумку с вязанием в номер, взяла девчонкам вечерние кофточки и потопала сразу к сцене, на которой сегодня отплясывало и бесновалось мини-диско. По пути прихватив из бара пару бутылок воды и бокал простого красного, устроилась на зрительских местах так, чтобы мои крошки не пропустили меня в любом случае.
Пока взмыленная сплочённая команда аниматоров развлекала, строила и дрессировала разновозрастную и многонациональную толпу детишек от полутора до тринадцати лет, списалась с мужем. Сил на общение не было, поэтому я лишь порадовалась, что у супруга встреча и поговорить он сегодня со мной никак не сможет, разве что в час ночи.
Нет, спасибо. Я в это время уже давно сплю, отбросив чтение, тапки и лапки.
Кратенько, согласно моему обычному плану, описала сегодняшние активности детей, погоду, успехи и поводы для гордости. Отправила и стала размышлять над нелепостью, имевшей место быть в баре полчаса назад, лениво потягивая винишко.
Первое, мама не настолько отчаялась, чтобы искать мне нового мужа, тем более, первого попавшегося, хоть и фактурного. Однако мамочка моя много разнообразной фактуры в своей жизни повидала. Знает мама — что почём. Одним выдающимся фасадом её не купишь.
Дальше, эта Нина слишком внимательно меня рассматривала и довольно лениво рекламировала своё громадное чадушко.
Ясно, что-то ей от меня всё же нужно, но вряд ли именно то, что было задекларировано.
Что? Это выясним у мамы, раз она, всё равно, желала «договорить».
Засим я успокоилась и с удовольствием допила то, что ещё плескалось на донышке бокала.
Пустую тару у меня тут же прихватил пробегающий мимо официант. Это было в порядке вещей. Но то, что передо мной появился новый полный бокал красного, этот порядок нарушало. Мама, в вечеру, в здешнем баре, предпочтёт ром и мне принесёт его же.
Оглянулась.
Вздохнула, осуждающе покачала головой:
— Спасибо, конечно, но не нужно, — отодвинула бокал от себя, — чего ж ты такой непонятливый, а?
— Ну, мама говорит, что я большой слишком и до меня долго доходит, — хитро сверкнул очами Тор, устраивая свой филей на соседнем кресле, а своё пиво — прямо перед собой на столике.
— Это-то понятно, давай тогда посидим тихо. Может, быстрее дойдёт?
— Чего ты такая резкая-то? Ничего же не сделал?
— Ага, «…только зашёл…».
— Ты ещё вином меня облей, характерная девушка, по мнению моей маменьки, — он вытянул длинные ноги, заложил руки за голову и уставился на сцену.
Хмыкнула:
— Вот ещё, продукт переводить. Говори, чего велено, а потом можешь пойти, куда хочешь сам и заняться тем, что интересует тебя.
— Вот ведь, вредина, а с виду такая милая домашняя девочка.
— На самом деле, именно такой я и была. Лет двадцать назад. А теперь, давай уж, ad rem!
Леон воззрился на меня в немом изумлении, которое медленно превращалось в восхищение. В глазах его разгорался азарт неясного генеза и этиологии.
Стало тревожно.
Пришлось глотнуть воды, ибо вино, принесённое неизвестно кем и с какой целью, могут себе позволить употреблять молоденькие глупышки, желающие свободы и приключений. С увеличением количества прожитых лет и ответственности на такие приколы смотришь совсем по-другому.
Наблюдая мои манипуляции, Леон ухмыльнулся:
— Да ладно, я настолько коварный? Или подозрительный?
Он весь: его внешний вид, появление, речь и манеры, — был из какой-то другой, книжной реальности, поэтому отшутилась, как в комментариях на Фикбуке: «Бережёного Дамблдор бережёт, а остальных — дементор стережёт!». И пила свою воду под продолжительный заливистый смех.
Пока я искала глазами на сцене детей, этот великовозрастный мамин сын проржался, утёр скупую слезу рукавом наброшенной на плечи толстовки и выдал:
— Ты прикольная, Колючка. Повезло твои детям.
Заметив, как Вера машет рукой и показывает, что пора бы закругляться с развлечениями на сегодня, я встала, собрала вещи с ближайшего кресла и двинулась строить свой выводок добродетелей пробормотав:
— Надеюсь, что и они так когда-нибудь будут думать. Счастливо оставаться.
В спину мне прилетает самоуверенное:
— До завтра, Колючка!