Александр Первый усмехнулся, откинувшись в кресле, отсалютовал своей бутылкой:
— Философия и история — это не моё. Учёных степеней не имею, а вот кое-какие средства и некоторый вес в местном обществе — есть. Но, так как люди мы взрослые, деловые и верю, что заинтересованные друг в друге, то дабы не страдать, как водится в русской народной традиции, предлагаю, так сказать, посмотреть товар лицом.
Артём чуть не захлебнулся и закашлялся.
— До момента объявления результатов тендера, выходит, у нас сейчас три недели с небольшим. Двери моего дома открыты для Вас, Артём Александрович! Я представлю Вас супруге и дочери, поживёте с нами, на быт наш полюбуетесь, с Софочкой познакомитесь поближе.
— Это прямо сразу переход к семейной жизни, а не смотрины получаются, Александр Аркадьевич, — дышать было ещё неприятно, горло саднило, в уголках глаз скопилась избыточная влага, и обалдение да, присутствовало. Неужели отцы подросших дочерей все такие быстрые и прямолинейные, и очень — очень настойчивые. Вспомнились его собственные «перспективные зятья» и как-то поплохело дополнительно.
— Ох, и подарочный вариант ты, Артём Александрович. И умный, и дельный, и с чувством юмора, — покивал своим словам навязчивый кандидат в тести. Артёму от этого довольного взгляда матерого сытого кота невольно захотелось поёжиться. И промолчать.
— Тогда так и договоримся: сейчас к нам поедем, сегодня вечером ужин за знакомство, завтра с документами решим всё официально. Отобедаем всем составом после. Будет кстати, всем нашим ты ко двору пришёлся, не вижу проблем с вашим будущим взаимодействием при постройке нашего посёлка, — глухари на току могут уроки брать у мастера, однозначно. И соловьи, пожалуй, тоже.
Очень хочется вернуть диалог в рабочее русло:
— Там у Вас были замечания и комментарии к проекту опять.
— О, не стоит беспокоиться, Артём. Да, можем же мы уже переходить к дружескому обращению? — Александр Аркадьевич довольно сам себе покивал, — на папу не претендую, дядя из меня никудышный, так что просто Александр! Так вот, к чему это я? Не волнуйся ни о чём, завтра в офисе подпишем весь пакет, что ты присылал в понедельник, потом можем на место строительства съездить, оглядеться предварительно. Ну а на обратном пути уже и обедать. А вечером вы с Софочкой как раз в филармонию сходить успеете, она у меня уж больно классику уважает. У нас, конечно, не Мариинка ваша, но на уровне, да.
Артём, которого жена один раз, в начале романтических отношений, водила на балет и один раз, на первую годовщину свадьбы, в оперу, а потом отказалась продолжать культурно — образовательные мероприятия, ибо «мне тебя ужасно жалко», содрогнулся. Улька иногда ходила в Питерскую филармонию с матерью и сестрой, у тёщи там какие-то знакомства, но его с собой никогда не звала. Говорила, что ему, для поддержания культурного уровня, достаточно ходить на Верочкины отчётные концерты в музыкальной школе.
Местные перспективы и раньше были не очень, а тут ещё и э-э-э нюансы образовались.
Но говорят, лучше сделать и жалеть, чем не сделать. Ладно, будем посмотреть.
А Аркадьевич меж тем, никем не удерживаемый, растекается мыслью по древу и строит такие планы, что впору схорониться за плинтусом, не иначе:
— В выходные съездим на нашу старую дачу: лес, прогулки, шашлыки, банька. В понедельник вскрытие конвертов. Будем в офисе весь день. До пятницы дел по горло с оценкой заявок, надеюсь, ты поможешь. Быстрее раскидаем. В следующие выходные у нас выезд на турбазу со всем «Новым домом», с чадами и домочадцами. Корпоратив вроде как. Тебе полезно с ребятами неформально пообщаться. Молодёжь наша тебя уж больно хвалила. Не ожидал, не ожидал, да. Они сначала не приняли тебя, вроде, а как из Питера вернулись — так только о тебе и речь. И сплошь восторг и восхищение.
Артём вспомнил встречу с ребятами в Питере. По сердцу полоснуло ностальгией о спокойном времени. Тихом, мирном, семейном. Но, он же решил посмотреть? Подумать? У него же «время выбора»? Даже не попробовать дотянуться до мечты при таких тепличных условиях? Глупо. А он никогда до сих пор глупым не был.
— Если выделите рабочее место, то помогу, конечно. Главное — цель мне сформулируйте, а то я честно — откровенно оценю, а коллеги потом утопятся с горя, оно мне надо, так карму портить?
Потенциальный тесть заржал, как призовой конь:
— Ох, хорош! Артём, скромность не про тебя, да?
— Скромность была, в школе вроде бы. Потом два университета, защита кандидатской, работа опять же. Там, где такая пахота, скромности места нет, знаете ли.
— Ну и молодец. Конечно, и кабинет, и техника — всё найдётся. Секретаршу надо? А то есть у нас и умницы, и милашки. Тебе кого?
— Секретарша — это помощник, а не статусная кукла. Мне того, кто будет работать, а не кофе приносить, томно вздыхать и из клубного наряда выпрыгивать в офисе.
— Суров ты, однако, а как же услада для глаз и облегчение трудовых будней? — хитро жмурится Александр.
Всё, что касается работы, для Артёма очень серьёзно. Тут нет места шуткам, личным пристрастиям, пренебрежению служебными обязанностями. Работа — это святое. Где бы он ни работал, он везде делает это на пределе сил и возможностей. У него никогда не было повода краснеть за результаты своего труда. И он никогда не допустит в круг своих рабочих контактов непрофессионала, тем более — искательницу развлечений или спонсора:
— Вы в курсе наличия у меня семьи и вряд ли предполагаете, что я мог жениться на той, кто не обеспечивает мне усладу и облегчение, да и всё остальное по списку. Семья — это святое, дорогое, чистое и если ты её создаёшь, то нечего её марать всяким профурсетками и однодневками, я считаю.
Александр Аркадьевич обводит салон Эскалады задумчивым взглядом и, глубоко вздохнув, замечает:
— Да, цельная натура, это серьёзно. Принципы, жизненные приоритеты и ценности. Честь, совесть, верность долгу — то, что стало для многих пустым звуком, здесь цветут во всей красе. Рад быть знакомым и буду, на самом деле, счастлив породниться. Тебе не страшно доверить не только дочь, но и вообще всё: семью, деньги, власть. О таком сыне я мечтал, да не сложилось. Буду рад, в конце концов, получить идеального зятя. Ты можешь на меня рассчитывать в любых начинаниях.
Дальнейшее путешествие проходит в тишине. Дорога мягко стелется под колёса монструозного порождения американского автопрома. Водитель мурлычет, вторя льющейся из динамиков мелодии. Пассажиры молчат.
Каждый глядит в окно. Каждый думает о своём.
Артём — о том, что чем дальше в лес, тем злее комары, гуще подлесок, толще коряги и непредсказуемее лесник… и о брошенных Верой вчера вскользь словах, дескать Львёнок должен приехать к ним в выходные.
45. Ульяна. Август. Санкт-Петербург
При грамотном ежедневном планировании можно успеть всё обязательное, прихватить желаемое, и, может быть, ещё немножечко приятного для себя, любимой, получится организовать.
Погожим ранним утром августовского четверга, оставив Веру досыпать и наслаждаться приятными, судя по довольной мордашке, сновидениями, погрузила младших дочерей в машину с вещами и развезла по местам сегодняшних тусовок: к родителям Надюшку, в сад Любашу.
А сама, ясен мемориал, на кладбище. Считать свои фонари, грузить и запасать батарейки, ну, и вкручивать всем лампочки, так сказать.
А на самом деле: пить в тишине вкусный чай, лопать, припасённые ещё с весны, засахаренные дольки экзотических фруктов, глядеть в окно на кусочки прозрачного чистого неба и слушать тихонечко свою любимую музыку, повесив на дверь табличку «Не влезай — убью!».