После комплиментов? После пояснения потребности в командировках? Или когда сказал, что не изменял?
Вдруг, вместе с укусом в шею, меня озаряет: он предпочёл не работу. Не работу свою драгоценную. Тём здесь. То есть, я важнее?
С головы до ног обдаёт жаром.
— Милая, вернись ко мне, — жёсткими ладонями удерживает моё лицо, как в оправе. Смотрит в глаза пристально и как-то ожидающе.
Шепчет-рычит:
— Мужчина ищет, и я давно нашёл тебя, моё сокровище. А женщина выбирает. Выбери меня. Сейчас. Снова. Сама.
— Мы сто лет вместе уже, Тёёёма, — извиваюсь и подвываю, скованная им.
В голове мутится и шумит. Между нами только густое рваное хриплое дыхание. Будто бы одно на двоих. Короткими жалящими выдохами слова:
— Плевать. На это. Сейчас. Выбери меня сейчас, — я уже просто переполнена жаром, эмоциями, ощущениями. Им. — Себе. Навсегда. Ну же, Уль! — резкое, сильное движение внутрь и… и да, перед звезданувшим мне по мозгам и организму фейерверком, я успела только мявкнуть.
А после — отключилась.
77. Артем. Август. Санкт-Перербург
Артём укрыл спящую жену одеялом и тихо рассмеялся. Хорошо, что дети у бабушки веселятся, а то дома несколько не та атмосфера. Образцово-показательные родители сегодня уже капитально зажгли, но этого им явно будет мало. Вот сейчас слегка переведут дух и обязательно продолжат, да и вообще, у некоторых здесь очень обширная и разнообразная программа мероприятий. Прямо, можно сказать — отрыв от реальности.
Да, укатал он собственную жену всё же. Молодец?
Ну, если любимая не ругается, не бьёт посуду и никуда от него не бежит — однозначно, молодец.
И сам выдохнул и слегка «заморил червячка». Хм, да уж.
Время теперь есть, можно и подумать. О себе, жизни, семье, планах. Прижать его спящую ведьмочку покрепче, уткнуться во влажный лохматый затылок и… мечтать.
Искать работу вот прямо сейчас он точно не будет. С голоду они не умрут, а остальное, важное, у них есть. Зато у него будет возможность побыть с детьми и женой: возить их в школу и сад, на работу, по магазинам. Появится время закончить мелкие ремонты в родовом поместье, которые всё откладывал. Сможет привести в порядок машины, навестить родственников, разгрести домашние дела, накопившиеся с предыдущего отпуска. Произвести инвентаризацию семейных активов. Просто отдохнуть.
У него так давно не было свободного времени. Может, выспится?
Дети очень выросли, и у них столько всего произошло. Девчонки, конечно, спешили рассказать, но он мало что уловил. Надюше натащили огромную кучу чудесных подарков. Торт был большой-большой, и ели они его три дня после дня рождения. Бабушка Арина лежала в больнице, дед Роман тоже болел, но дома. Мама плакала, ругала Сеню и Полю. Приезжали Влад и Леон. Мама ездила к врачу. Вера и Надя ходили в городской клуб, а Люба скучала дома с мамой и бабушкой.
Всё это надо «разложить по полочкам» и не спеша обдумать.
И с Улей про этого Леона он поговорит. Вот, проснётся его сокровище, откроет глаза свои чайно-зелёные и будет долго и обстоятельно, во всех, хм, подробностях рассказывать. Всё-всё-всё. А если ему история не зайдёт, то строптивой жене ещё не раз придётся давать… пояснения, в разных позах.
Отличный план, на самом деле. А сейчас, раз дорогая половина ещё сопит и слюнявит подушку (и его плечо), можно и подремать.
Героям тоже нужен сон. А он сегодня герой, однозначно.
78. Ульяна. Август. Санкт-Петербург
Открывала глаза я с опаской. Так как это была уже третья попытка вернуться в реальность, с того момента, как супруг начал возвращать мне долги личного характера. Но продолжение у пробуждения каждый раз получалось совершенно идентичное. Как только дремлющий рядом муж понимал, что я проснулась, то оплата по всем реальным и фантастическим счетам возобновлялась. С комментариями и пояснениями. Такими, что я алела, помидорам на зависть, непрерывно.
Создавалось впечатление, что где-то по дороге из своих командировок, мой муж растерял всю холодность, чопорность, понимание надлежащего воспитания и правил хорошего тона. А взамен набрался там всякого, такого, разного. Ну, приличные девочки бы стыдились. А мне, вот, оказалось в новинку, да и любопытно. Как двадцать лет назад. Но, всё же, я, порядком, утомилась.
Скосив глаза на циферблат наручных часов, впечатлилась: воскресенье, однако, уж наступило. Целых восемь часов назад. Кажется, я просыпалась около двух ночи, а уснула потом ближе к четырём, после совместных чая, очередного душа и бесконечных обнимашек с продолжением.
Пора бы мне встряхнуться, выплыть из эндорфинового марева и прийти в себя.
Муж спит, дети у свекрови, а на дворе — воскресенье. А воскресение у нас что? Это Леон и корзинки. А Леон что? Леону (и Поле) категорически не хватает смелости и решительности, или побуждающего «пинка для рывка». Как я могу пройти мимо двух страждущих трепетных сердец? Правильно — никак. Врождённая зловредность и приобретённое сострадание не дадут.
Но, если серьёзно, не надо нам с Лео пока встречаться. Оба в прошлый раз слишком откровенны были, души у обоих кровоточат. И нам будет просто-напросто неловко посмотреть друг другу в глаза. Ни к чему мне этот инстинктивный негатив. Ни с какой стороны. Я рассчитываю на долгосрочное сотрудничество с этой семейкой и Львёнок, в качестве курьера, очень даже меня устраивает. Значит, что? В эту несусветную рань едем причинять добро.
Через полчаса я звонила Поле в домофон:
— Открывай, Сова, медведь пришёл!
— Какие люди, да без охраны, — удивлённо зевая, протянула сестрица, но дверь тем не менее отворила. Хороший признак.
Втащив сначала в лифт, а потом уже в квартиру Поли три не тяжёлых, но объёмных пакета, довольно выдохнула и начала более оптимистично смотреть в будущее. Чужое.
— Короче, у меня там дым коромыслом, трэш и угар, а сроки поджимают, поэтому — I need help! Вот это всё добро надо отдать Леону сегодня. Он приезжает «утренним дилижансом», ближе к трём пополудни, как обычно. Если захотите выгулять молодёжь — они завсегда готовы. За полчаса Веру предупреди только, чтоб девчонки одеться успели, — всё это я тараторила, отступая к дверям лифта, в надежде, что сестра быстро не очухается, и свалить я, всё ж таки, успею.
В себя пришла младшая быстро, я только-только на кольцо вырулила.
— Ты что творишь, систер?! — вопль Полины Романовны, да в замкнутом пространстве авто, да через стереосистему, это, прямо скажем, не «ах», а «ох» моим бедным ушам и нервам.
— Всего лишь даю вам, баранам, шанс.
— Какой, на хрен, шанс? — ох, и громкая же у нас выросла деточка.
— Быть счастливыми. Последний, судя по всему. И помни, его родители знают, куда он пошёл, а по лесам нынче трупы не попрячешь, да и у нас на кладбище мест больше нет, — ехидно захихикав, я принудительно отправила сестру обдумывать неприятные для неё вещи — о том, что «что потопаешь, то и полопаешь», например. Или про «лежачий камень», это вот вообще наше любимое.
Сообщение Львёнку о том, что новые корзиночки, енотики и кошечки ждут его у Поли, улетело ещё из лифта.
Ну, теперь я для этих пугливых, но упёртых малолеток сделала всё, что могла.
Потому выключаем телефон, от греха.
До вечера тишина в эфире, я полагаю. И хотелось бы — до завтрашнего. Но, естественно, с нашим огромным и тревожным семейством — не судьба. Будем довольствоваться малым.
Время мне уже своей личной жизнью озаботиться. Как бы, муж вчера очень намекал. И ночью. И сегодня утром тоже. Три раза. Или больше?
Интересно, он уже проснулся? А, что меня дома нет — заметил?
Когда «Тигра» гордо вкатилась в открытые ворота, стало понятно, что ответ на оба вопроса «да». Артём, с телефоном у уха, метался по крыльцу. Волосы всклокочены, майка шиворот-навыворот надета, штаны от одного костюма, а куртка от другого. Супруг производил впечатление буйнопомешанного, так что я, на полном серьёзе, раздумывала, а стоит ли мне выходить из машины?