81. Артем. Август. Санкт-Петербург
Работаешь ли ты в поте лица, или же внезапно уволился, утро понедельника у тебя начинается одинаково. В семь часов подъём.
Так как ты решил быть заботливым мужем и внимательным отцом, то вырубать будильник надо быстро, а выползать из постели аккуратно. Пусть милая Конфетка спит себе дальше, а не являет миру спозаранку свою ведьминскую натуру. Ведьмам тоже нужен отдых, наверное. Тогда они добрее и благожелательнее к миру, кажется.
Да, теперь он всё, что связано с женой, подвергает сомнению и внимательному, всестороннему изучению. Да, и, в обязательном порядке, уточнит потом у самой Ульки свои выводы. А как иначе? Столько лет жили вроде нормально, а оказалось, что там внутри всё кипело, булькало, копилось. А потом, как бомбануло. Мощно накрыло. Всех зацепило. Никто не ушёл не одаренным. Так что лучше упредить.
Старшие дочери с утра удивили невероятной организованностью, скоростью сборов и мирным сосуществованием. Что с ними тут Улька делала, раз они теперь такие расчудесные?
Дороги полусонного летнего города были непривычно пустынны, но и при общей благостности, Надя не забывала временами бубнить: «Папа, не спи, уже зелёный!» или «Поехали, зеленей не будет!». К счастью, «Ты ехать будешь, тормоз?!» было выкрикнуто не ему, что, однако, не помешало изрядно напрячься.
Вот, выросли его девочки-колокольчики. А он это как-то не заметил. Да, он «Отец года» не из-за того, что день рождения дочери пропустил, а оттого, что воспитанием не занимался, пример подавал не лучший и детей своих совершенно не знает.
Ну, теперь цель ясна, дело за малым.
Счастливые Вера и Надя быстро клюнули его в щёку и умчались в недра своего Клуба по интересам, а он зашёл в «Штолле» за пирогами. И завтрак отличный, и внимание, опять же. Ведьмочки ценят внимание.
Пока шёл к машине, нагруженный коробками, в кармане зажужжал телефон. Подозревая Георгиевича с претензиями, доставать трубку не спешил.
Но, в итоге, конечно, пришлось.
В девять утра в последний понедельник лета его желал услышать Матвей Константинович, его научный руководитель. Человек, под чьим непосредственным руководством он сначала создал магистерскую, а потом написал и успешно защитил кандидатскую. А не слышались и не виделись они без малого пятнадцать лет. К чему бы это ж-ж-ж-ж? Точно, неспроста.
— Матвей Константинович, здоровья Вам и долгих лет!
— Ох, Тёма, ты, как Смольный — не дозвониться! — звучал учитель по-прежнему бодро, хоть голос уже приобрёл старческое дребезжание.
— Дочерей отвозил в «Летний лагерь», за рулём, пропустил Ваш звонок, извините.
— Дети — это прекрасно! Наше будущее! Мои поздравления вам с Уляшей.
— Как вы догадались, кто у нас мать-героиня? — удивился совершенно непритворно. В современном мире предположить, что пара, на свадьбе которой был двадцать лет назад, до сих пор вместе — достаточно странно.
— Да, ладно тебе, Артём, скромничать и удивляться. Вся кафедра была в этом уверена. Видели же, как ты свою девочку караулил и берёг. Вариантов иных нет. До сих пор, поди, стережёшь? Цени её, охраняй. Уляша, она вроде бы тихая, вежливая, но если сильно обидеть — убьёт и уйдёт. Не раздумывая особенно.
Так странно, понимать, что человек, который всего два года учил его жену, а потом видел периодически и не очень долго общался, понимает её саму и её ценность лучше тебя самого.
— Да, стерегу, конечно. Три дочери у нас. Их караулю тоже. А что у вас случилось, Матвей Константинович? — пора сворачивать с этой дорожки психоанализа в стиле архитектуры.
— Ох, Артём Александрович, всё такой же ты резвый. Дело у меня к тебе. На миллионы. Приезжай в альма-матер. Желательно сегодня.
— Буду через полчаса, примерно. Вы на кафедре?
— Да, тут у нас стабильность.
— Тогда, до встречи, — время ещё есть, если Люба не разбудит матушку, Конфетка будет дрыхнуть, пока обед не настанет. Сплюшка-малышка.
— Жду, — и Матвей Константинович отключается.
Ничего сверхъестественного от поездки в родной Универ Артём не ждал. Ну, может, насчёт прохождения практики студентов хочет пообщаться учитель. Здесь, в принципе, помочь можно. Даже не особенно напрягаясь. Георгиевич не настолько гад и на него обижен, чтобы упустить свою выгоду. На этих недоученных юных архитекторах можно протестировать много интересных проектов и процессов. Миллионов это, конечно, не принесёт даже в долгосрочной перспективе, но вдруг?
На кафедру заходил с такой же лёгкостью в душе. Как будто в юность свою развесёлую вернулся. Не только обои и паркет, но и запах в кабинетах витал тот же.
Ему были рады, с удивлением приветствовали, бывшие преподаватели, как и прежде, звали по имени, хором вспоминали смешные моменты из общего прошлого. Блистательные кафедральные дамы умилялись тому, что Уля родила ему аж троих детей. Было тепло и уютно, как-то по-домашнему. Удивился, ведь почти двадцать лет прошло, а здесь, оказывается, столько людей, что вспоминают его добрым словом.
Где-то между скромным чае- и кофе-питием, разбавленным сплетнями об успехах выпускников кафедры, и осторожным Улиным сообщением: «У вас всё в порядке?», которое прилетело, на минуточку, в одиннадцать-тридцать, Матвей Константинович непринуждённо подсунул ему под локоть простой картонный скоросшиватель.
— Глянь на досуге. Твой положительный ответ жду к пятнице. Жене привет. Не знаю, чем она у тебя сейчас занимается, но в годы учёбы, на курсе в договорах и сметах, она была лучшей.
И улыбнулся так хитро.
Сразу понятно, не просто так хвалит. Намекает.
82. Ульяна. Август. Санкт-Петербург
Просыпалась я странно. Сначала томная нега побуждала тянуться кошкой, мурчать и выгибать спину, бёдрами ощущая, что я вчера, и правда, отрубилась слишком быстро и до душа не дошла.
Потом мгновенная паника — понедельник, дети, клуб!
Подскочила на кровати, путаясь в одеяле и подушках. Огляделась.
На часах одиннадцать. В спальне я одна. Дома тихо, только из зала еле слышная мелодия от «Супер-крыльев» доносится. Или это «Щенячий патруль»?
Соскребла себя с постели, по стеночке добралась до зала. Так и есть: румяная Любаша, окружённая десятком зайцев, смотрит телевизор. «Кошечки, собачки» это поют, оказывается.
— Мамочка! Я поела хлопьев с молоком и банан. А теперь мы смотрим мультики. Я тебя не будила. Правда, я молодец?
— Конечно, ты у меня умница и совсем уже взрослая девочка.
Пока умывалась, переодевалась, приводила себя в порядок, всё думала — а остальные, что, сами встали-собрались-уехали? Да ладно?
Неожиданно приятно.
Правда, тогда вопрос — а где Артём сейчас?
Сварила себе кофе.
Выпила.
Решила, что тревожусь достаточно, чтобы об этом сообщить.
Муж перезвонил минут через десять:
— Милая, всё в порядке. Девочки в клубе, а я скоро буду. Привет тебе от Матвея Константиновича и вообще от всей моей кафедры.
— Им тоже. Хорошо. Жду тебя. Завтракал? — чего это его к истокам занесло?
— Передам, кончено. Нет, не успел, — супруг звучит очень спокойно и благодушно.
— Поняла. Осторожнее на дороге. Целую, жду, — а что, у наших отношений же вторая молодость.
— Продемонстрируешь, — очень многообещающе промурлыкал муж и исчез из эфира.
Естественно, всё оставшееся до возвращения Артёма время, я изводилась любопытством, ну, и завтрак соображала. А некоторым, даже, обед.
И если по телефону муж звучал благодушно и спокойно, то домой влетел просто пышущий восторгом, с диковатым блеском в глазах, изо всех сил сдерживающий победные индейские вопли и танцы.
Подхватил и закружил выскочившую навстречу Любашу, поцеловал в макушку и приземлил на банкетку около обувницы. И принялся за меня.
Зажал в тиски объятий, целовал вообще куда попадёт, бормотал нечто невразумительное и хохотал, как безумный. Когда слегка успокоился, то с тревогой заглянул в глаза, а я что? Старательно улыбалась радостно, но настороженно. Я, как бы, счастлива, что он такой довольный, но причины мне непонятны, поэтому я беспокоюсь.