Муж прихватил с подоконника, отброшенную туда по прибытии, какую-то папку, подтолкнул Любу наверх, в детскую, а меня практически внёс в кухню. Огляделся.
— О! Завтрак. Здорово, но подождёт. Милая, ты не поверишь, — нужно заметить, что старая шутка из ещё смешного молодого Петросяна в семье вызывает однозначную реакцию. Я, само собой, начала хихикать и, конечно же, согласилась:
— Нет, не поверю.
Артём радостно заржал:
— Тогда читай сама. Ты у меня умненькая ведьмочка, — и вложил в руки открытый советский картонный скоросшиватель. У моего дедушки в восьмидесятых годах в таких отчёты по экспедициям хранились, а у бабушки Анны — педагогические планы и методички Министерства Образования.
— НИОКР «Концепция безопасного города нового поколения», — в голове забрезжило узнавание, — кандидатская диссертация «Город будущего», защитил Никитский А.А. в 2008 году, с дополнениями. Это что?
Муж сиял и переливался всеми гирляндами с новогодней кремлёвской ёлки. Почувствовала себя, ну, такой себе, дурочкой. Потом решила идти от начала и заранее не расстраиваться. Пошуршала страницами, вспомнила молодость, вчиталась. И обалдела.
Присела за стол, быстро пролистала содержимое. Студенческая юность и кафедральное делопроизводство вспомнились очень живо, по мере прочтения казённых фраз, которые на протяжении десятилетий остаются неизменными. Прикрыла глаза. Поскрипела разнежившимися мозгами. Итак, Артём Александрович, это правда то, что я подумала?
— Милый, скажи мне, что Матвей Константинович предлагает тебя возглавить этот проект.
— Да, любимая, всё так. Я мысленно согласился, пока ехал. Но, мы же договаривались, что всё у нас теперь совместное, и принятие решений по такому важному и принципиальному вопросу — тоже.
Блин, да это же его золотая мечта! А он ещё чего-то тянет? Надо же писать, звонить, соглашаться.
— Тёма, не нервируй меня. Этот проект — то, о чём ты мечтал, когда писал свой диссер, то, о чём ты вспоминаешь периодически в течение всех лет после защиты. Ты это хочешь. До сих пор. В чём проблема?
— Конфетка моя, проблема в том, что хочу я тебя. Всегда.
— Вот сейчас непонятно было.
— Если я влезаю в этот проект, то дальше снова живу, мотаясь между городом и стройкой в неведомых дебенях, — супруг выглядел слегка удручённым, но, что-то мне подсказывало, что идеи у него есть. Что ж, они есть и у меня.
— Дорогой муж, по предварительной нашей с тобой договорённости, мы надолго не разлучаемся теперь, если приняли решение сохранить семью. Какие есть у тебя идеи? Я, понимая, какой важной ступенью самореализации для тебя может стать этот проект, со своей стороны могу тебе кое-что предложить.
— Слушаю тебя, душа моя, — тихо млею и изумляюсь, так-то.
— Ну, для начала я хотела, чтобы ты в этот инвестиционный проект входил не только, как исполнитель, но и как соучредитель. Мы можем предложить для реализации данной идеи наши бессмысленные семейные Псковские угодья. Земля стоит, только налоги жрёт. По статусу подходит для строительства, не так далеко от Питера, в Администрации знакомства есть. Чего ещё желать?
Артём улыбается так, будто я ему ключ от своих мозгов подарила.
— Улечка, милая, за язык тебя никто не тянул. На твой вопрос про, что ещё желать я тебе отвечу очень конкретно: бросай своё кладбище, вспоминай основное образование и бери на себя все сметы и договора по проекту.
Сказать, что я офигела? Нет. Я охренела.
Боги, я тысячу лет не работала со сметами, а договора по работе, конечно, проскакивали, но тоже «про другое». Капец. Хотя, с другой стороны — это же работать с Тёмой, быть всё время вместе, жить одним проектом, да и возможность не допускать «к телу» никаких борзых фигуристых резвых малолеток, опять же. Ох.
— Так, драгоценный, давай без завуалированных намёков. Как ты это всё видишь?
— Моя сладкая девочка, — бормочет муж, сгребая в охапку и устраивая у себя на коленях, — я думаю, мы сейчас позвоним Матвею Константиновичу и скажем, что наша семья готова вписаться в проект, который планируется организовать на основе моей кандидатской диссертации. Наши условия: часть уставного капитала, процентов тридцать пять, мы вносим землёй, находящейся в собственности, и разрешениями на изыскания, проектирование и строительство. Мне — руководство всем проектом с правом вето на идеи всех остальных учредителей, на тебе договорной и сметный блок. Рулить там будешь единолично, гнать сможешь всех, кто не так взглянул или не то сказал. И принимать на работу будешь тоже, кого захочешь.
Поудобнее устроилась на коленях любимого, несмотря на годы, мужа. Промурчала в ухо:
— Хорошо, милый. Закрываю больничный и пишу заявление. Но учти, вместе — не только командировки, но и детские учебные заведения, праздники, врачи, кружки, спортшкола. Вместе — когда ты пылесосишь, а я мою полы, ты в магазин, а я к плите или наоборот. Если я в ночи свожу сметы, то ты утром готовишь завтрак и развозишь детей.
Закончить выступление мне не даёт Любочка:
— Я ушла гулять с бабой Лерой. Спать после обеда тоже у неё буду. Домой приду вечером, когда Надя с Верой вернутся.
Не рано ли такие заявления в пять лет, нет?
И эта сопля гордо удаляется в прихожую, где слышен увещевающий голос свекрови. Через некоторое, непродолжительное, время хлопает дверь, щёлкает замок. Мы с супругом остаёмся одни до восьми вечера. Обалдеть.
Что сказать, к обсуждению подробностей проекта мы вернулись часов в пять. В шесть ровно Тём умчал за старшими в клуб, а я водворилась на кухню, соображать. Для начала — ужин, а потом просто. Хоть что-то соображать, кроме восторгов по поводу собственной, внезапно вспыхнувшей новыми гранями личной жизни.
Боги, кому сказать — не поверят. Да, я сама себе до сих пор не верю. Но, вопрос контрацепции надо всё же пересмотреть. Я этим утром, пока результат теста ждала, чуть в блондинку не обратилась. Всё же в моём возрасте такие переживания, вообще, не на пользу.
Вечер понедельника подарил, казалось, утраченную навечно, радость семейной жизни. И общности.
83. Артем. Август. Санкт-Петербург
Вторник был странный. Похожий на слегка суетное время перед отъездом в отпуск — надо срочно метнуться по учреждениям, строго к определённому времени, получить официальные бумаги, а потом магазины и нескончаемые покупки. Причём, жена, как обычно, ничего себе не покупала, а всё время наряжала дочерей.
В этот раз Артём решил, что он здесь самый главный, поэтому, пока школьницы проходили медосмотр в районной поликлинике, они с женой выпили бодрящего свежесваренного кофе с круассанами в ближайшей кофейне. А после, бурчащие и ворчащие наследницы были провезены по магазинам школьной формы, спортивного снаряжения и приличной обуви. Все возмущения и недовольство гасились на корню. Необходимое было приобретено в рекордные сроки. Подходящее, приличное, подъёмное в финансовом плане, и в полном комплекте, абсолютно целиком закрывающее потребность на ближайший учебный год.
Затем последовал обед в приличном семейном ресторане, омрачённый только лишь телефонным разговором с Георгиевичем. Но все же взрослые и адекватные люди, так что, в итоге к консенсусу пришли. Горящее и сложное обсудили, о приемлемых условиях расставания договорились.
Матвей Константинович в это же время прислал на почту договора. Долевого участия и трудовые.
А пока его девочки выбирали себе заколочки, бантики, носочки и косметику, он сделал то, о чём думал последнюю неделю постоянно.
Заказал парные футболки с фотографией их с женой переплетённых рук, с чётко просматриваемыми обручалками и узнаваемыми кистями: по Улькиной тату на третьей фаланге среднего пальца, которую она сделала года три назад вместе с матерью и сестрой, и его ломаному, да криво сросшемуся в глубоком детстве, мизинцу. И надписи. На спине и над рисунком — «Навсегда вместе».