Кристина вдруг сделала большие глаза:
— Кармен, если бы ты только попробовала десерт! Объеденье! Он назывался «тарте тартин».
Она старалась произнести это по-французски, но пуэрто-риканский акцент победил, отчего Кармен немного смягчилась.
— Наверно, вкусно, — вяло отреагировала Кармен.
— Он был таким милым. Настоящий джентльмен. Он открыл мне дверь, когда я выходила из машины. Когда это было в последний раз?
Кристина, кажется, действительно ждала ответа.
Кармен вздрогнула:
— Что, никогда?
— Он закончил Стэндфордский университет. Я уже говорила?
Кармен кивнула. Кристина так гордилась этим, что Кармен стало стыдно за свое вчерашнее хвастовство собственным отцом.
Кармен осторожно открыла бутылку с сиропом и начала разливать, стараясь равномерно распределять тягучую жидкость по углублениям вафли.
— Как его зовут?
— Дэвид.
У Кристины это имя вызывало такой же восторг, что и «тарте тартин».
— И сколько ему лет?
Кристина слегка сникла:
— Тридцать четыре. У нас с ним разница только в четыре года.
— А мне кажется, в пять лет.
Не стоило так говорить, но Кристине действительно меньше чем через месяц исполнялось тридцать девять.
— Он хороший, судя по твоим рассказам, — подытожила Кармен, постаравшись сгладить свою бестактность.
Эта реплика сквозь зубы вызвала бурный приступ говорливости.
— Он очень хороший. На самом деле. — Уплетая вафли, мама продолжала болтать о том, какой он хороший, как он много раз приносил ей кофе и помогал исправить неполадки в компьютере.
Кармен налила себе стакан молока. Она не пила молоко с тринадцати лет. Ей хотелось поставить научный эксперимент: сколько времени мама будет говорить, если она сама не произнесет ни слова.
— Он всегда был таким милым и дружелюбным, но я и подумать не могла, что он меня куда-нибудь пригласит. Никогда!
Кристина несколько раз прошлась взад-вперед. Ее выходные туфли цокали по персиковому паркету.
— Знаю, служебный роман не лучший вариант, но все-таки мы работаем в разных отделах и на разных этажах.
Кристина махнула рукой, великодушно разрешив себе служебный роман еще до того, как успела его запретить.
— Вчера, когда ты собиралась на свидание, я почувствовала себя такой старой и одинокой, и еще вспомнила, что ты уедешь в будущем году. И вдруг — пожалуйста! Нет, правда! Я думаю, что мне его сам Бог послал.
Кармен еле сдержалась, чтобы не сказать, что у Бога есть заботы поважнее.
— Я, наверное, не должна строить радужные планы. А вдруг это ничем не кончится? Вдруг ему не нужны серьезные отношения? Вдруг он живет в другом мире?
Во-первых, Кармен ненавидела, когда ее мама произносила слово «мир», будто убежденный эзотерик. А во-вторых, с чего это вдруг ей понадобились серьезные отношения? У нее их не было уже лет семь.
Молчание не помогало. Даже когда Кармен пошла в туалет, мама продолжала болтать. Интересно, что будет, если она уйдет из квартиры?
В конце концов Кармен посмотрела на часы. Время всегда было против нее. Оказалось, что первый раз за всю совместную жизнь они с мамой не опаздывали в церковь.
— Нам пора, — сказала Кармен.
Мама кивнула и покорно последовала за ней. Она не умолкала до тех пор, пока не остановила машину у церкви.
— Скажи, малышка, — сказала Кристина, пряча ключи в сумочку и беря Кармен за руку, — а как ты провела вчерашний вечер?
Ленни!
Знаю, ты живешь совсем близко и Штаны окажутся у тебя уже через пять (ладно, десять) минут, когда я за тобой заеду (ладно, позже). Но мне немножко взгрустнулось из-за того, что нельзя послать тебе письмо из прекрасного далека… А потом я подумала: ну и что, что у нас есть телефон, электронная почта и ежедневные встречи — что мне теперь, и написать тебе нельзя? Это же не преступление, правда?
Так вот, Ленн и, это лето совсем не похоже на прошлое. Ты по мне не скучаешь, ведь мы несколько раз встречались вчера, а потом я чуть не угробила тебя своим ночным звонком. Но, несмотря на то что ты меня скоро увидишь и, скорее всего, рассердишься за опоздание, хочу сказать: ты самая лучшая, замечательная и страшная во гневе Ленни. Я тебя очень люблю. Хорошо тебе повеселиться в Штанах, подруга.