— Ускорение?
— Браво! Хороший ответ, Иван Гордеевич. Не ожидал, если честно. Такому учат только в старших классах гимназии, а вы мне рассказали, что даже в младших не учились. Кто же вам помогал?
— Сестра моя заниматься всегда заставляла. Она у меня умная, до жути.
— Очень интересно. Она тоже поступает?
— Да. Прямо сейчас с другим преподавателем общается.
— Ну что ж, поздравляю. У вас очень хорошая сестра. От меня вам оценка «отлично». Дальше идите к преподавателю русского языка — Петру Александровичу за девятый стол.
— Спасибо!
Настроение у меня взлетело до небес. Хотя это был всего лишь первый преподаватель. Подходя к нужному столу, я обратил внимание, что за ним никого не было. Я огляделся по сторонам — ученики в пол голоса разговаривали с принимающими экзамены. Я повертел головой вокруг, не понимая к кому мне обратиться с вопросом. А потом просто сел на стул, в ожидании преподавателя. И только после этого я понял, что со столом что-то было не так. Точнее не с самим столом, а с тем, что на нём находилось.
На столе лежал лист бумаги, по которому скользило перо, самопроизвольно рисуя какие-то каракули. Я округлил глаза, уставившись на самодвижущееся перо. А потом услышал голос, исходящий от противоположного стула. Голос был немного груб и раздражителен.
— Представьтесь.
— Пантелеев Иван Гордеевич.
— Иван Гордеевич, вы что, ни разу невидимку не видели?
— Н… ни разу.
— Ну вот теперь увидели. Приступаем к диктанту.
Голос надиктовывал мне разные предложения, а я торопился их записать, стараясь не обращать внимания на летающие в воздухе предметы. Пару раз я поставил жирные кляксы на бумаге и еле как сдержался, чтобы не чертыхнуться. По прошествии получаса, голос замолчал, и бумага самопроизвольно выскочила у меня из-под руки. Какое-то время она повисела в воздухе, на уровне моих глаз, а потом голос вздохнул, после чего бумага опустилась на стол, а перо поставило свою оценку. «Хорошо». И на том спасибо.
— Идите к Митрофану Михайловичу за первый стол. Сегодня он принимает всех заклинателей. Для поступления в академию, вам необходимо получить оценку «хорошо» или выше. Иначе, следующую попытку можно будет совершить не раньше, чем через год.
Я отправился к последнему экзаменатору. На этот раз я довольно сильно волновался, припомнив слова Севы. Я подошёл к столу и попытался сесть за него. Но Митрофан Михайлович прервал моё действие властным голосом.
— Вам не разрешали садиться. Представьтесь.
— Пантелеев Иван Гордеевич.
— Гордеевич, значит… Помню, был у нас Гордей Пантелеев. Родственник?
— Отец.
— Решили пойти по его стопам? Жить надоело?
— Надеюсь, до этого не дойдёт.
— Отнюдь. Почему решили поступить?
— Хочу с нежитью бороться.
— Половину балла с вас снимаю. В храмовники идут не для того, чтобы бороться с кем-то или против кого-то. Храмовников готовят только для защиты. Защиты от нежити, но не для её истребления. Садитесь.
После того, как я сел, Митрофан Михайлович начал забрасывать меня разнообразными каверзными вопросами. Сначала он пошёл по самым, казалось бы, безобидным вещам — спросил какие виды бывают домашних существ, как их задабривать и как бороться, если задобрить не получилось. Но затем, его понесло в болота и леса. Вопросы были всё сложнее и сложнее. В какой-то момент, он перешёл на вопросы, ответы на которые мог знать только студент второго курса. Но я тоже знал на них ответы, поскольку последние пять лет моим основным чтением были книжки отца.
— Какое у кикиморы самое основное слабое место? Чем отличается заговор от заклятия? Куда нужно бить полевого беса, чтобы обездвижить? Каким образом можно избавиться от Лиха? Как освободиться от хвата Водяного?
Скорость задаваемых вопросов, а также повышающийся тон экзаменатора привлёк внимание других экзаменующихся и даже преподавателей. На один из вопросов, я всё же не смог ответить. За что получил ещё минус половину балла.
— Ну что ж. Теперь пришла пора оценить ваш боевой потенциал. Произнесите какой-нибудь заговор.
Вопрос был явно с подвохом.
— Н… не могу. Запрещено без лицензии.
— В стенах академии, ученикам и экзаменующимся разрешено продемонстрировать практические умения по просьбе преподавателя. Действуйте.
— Какой заговор произнести?
— Удивите меня.
Я лихорадочно соображал, каким заговором я могу удивить такого именитого храмовника. И не придумал ничего лучше, кроме как произнесения заклинания укрощения огня.