В последние дни Галактической Империи его населяли несколько политических заключенных, а обсерватория и небольшой гарнизон уже едва спасали его от окончательного запустения. Позже, в дни голода, еще до появления Хари Сэлдона, уставшие от постоянного чувства опасности, перенаселенности и вечной смены императоров люди предпочли жертвовать комфортом и жить спокойно на отдаленных планетах, нежели с сомнением смотреть в будущий день. В холодных пустынях Россема стали появляться деревеньки.
Торговые звездолеты изредка приносили новости, иногда прилетали новые поселенцы, как правило, сообщавшие все последние новости. А однажды прилетела и осталась большая группа людей.
Именно тогда крестьяне Россема узнали о бесконечных битвах и борьбе за власть тиранов и императоров с восставшими наместниками. И они вздыхали и кивали головами, сидя под слабым солнышком на деревенской площади и философствуя о людской злобе.
Спустя некоторое время торговые звездолеты перестали прилетать вообще, и жить стало тяжелее. Поставки менее грубой пищи, табака и сельскохозяйственных машин прекратились, а туманные новости по телевидению стали еще туманнее. И, наконец, стало известно, что Трантор не устоял. Великий Трантор — галактическая столица, блистательный и непостижимый мир императоров — был разрушен и забыт.
Для многих крестьян Россема это представлялось чем-то невероятным, равносильным концу Галактики.
А еще позже, в обычный день, прилетел один звездолет. На его бортах не было видно сверкающей эмблемы с изображением звездолета и солнца. Это был неуклюжий корабль, собранный из деталей различных звездолетов, а команда его называла себя солдатами Тазенды.
Крестьяне были смущены. Они ничего не слышали о Тазенде, но тем не менее встретили солдат радушно.
Затем прилетели другие звездолеты, и было провозглашено, что Тазенда столичная планета этой области, что налоговые станции расположатся в зоне экватора, что согласно каким-то выкладкам и цифрам будет собираться определенный процент зерна и мехов.
Со временем сборщиками налогов стали сами россемиты, поступившие на службу Тазенды и являвшиеся теперь представителями законной власти, а крестьяне научились прятать запасы и уводить скот в леса, стараясь жить в своих избушках как можно скромнее.
Налогов собиралось все меньше и меньше, словно сама Тазенда устала выколачивать гроши из этого непрактичного мира.
Зато стала развиваться торговля, и, вероятно, Тазенде это показалось более выгодным делом.
Нарови вышел из дома, насвистывая себе в бороду. Первый снег покрывал землю, а небо над головой светилось тусклым розовым светом. Нарови всмотрелся в высь и решил, что сильного снегопада не предвидится, значит, он без особого труда доберется до Гентри и поменяет зерно на консервы, чтобы продержаться эту зиму.
Прикрыв дверь позади себя, Нарови крикнул в щель:
— Ты заправил машину, Юнкер?
Ему что-то ответили изнутри, и старший сын, заметно выше отца, с небольшой рыжей бородой, появился в дверях.
— Давно заправлена, — угрюмо ответил он. — Можно ехать. Только вот оси никуда не годятся, но я тут ни при чем. Я давно тебе говорил, что нужен хороший мастер.
Старик отступил на шаг и, нахмурив брови, осмотрел сына с головы до пят.
— Так что, я виноват, что ли?' Где это я достану хорошего механика? Уже пять лет урожай никудышный, и мы еле сводим концы с концами.
— Нарови!
Голос из дома заставил замолчать старика на полуслове. Он проворчал себе под нос:
— Ну вот, твоя мать должна обязательно сунуться в дела отца и сына. Подгони сюда автомобиль и проследи, чтобы контейнеры были хорошо закреплены.
Нарови похлопал руками в перчатках и снова взглянул на небо. Там, наверху, собирались красные облака, и солнца не было видно. Старик хотел было отвести глаза, но его зоркий взгляд выхватил нечто такое, отчего челюсть его отвисла, а из горла вырвался крик, несмотря на морозный воздух.
— Жена! — закричал он в смятении. — Старуха, выйди сюда!
В окно выглянула женщина с самоуверенным выражением лица. Посмотрев в направлении вытянутого пальца мужа, она вскрикнула, и глаза ее засверкали. Быстро сбежав вниз по деревянным ступеням, Женщина сорвала с вешалки тулуп, платок и выбежала на улицу, так ничего и не надев.
— Это корабль из космоса! — воскликнула она.
— А что ж еще, по-твоему? — нетерпеливо отметил Нарови. — У нас будут гости, старуха.