Притчер избегал его взгляда и смотрел исключительно на подбородок. Он не знал, окажется ли подобная тактика эффективной и вообще поможет ли что-нибудь, если вновь захотят вмешаться в его сознание.
Высокий голос губернатора звучал бесстрастно:
— Мы приветствуем вас на Тазенде. Приветствуем с миром! Вы уже обедали?
Рука его с длинными пальцами и выступающими венами почти по-королевски пригласила гостей к столу, имевшему подковообразную форму. Гости поклонились и сели с внутренней стороны, губернатор же устроился напротив. По бокам от них, с внешней стороны стола, расположились молчаливые старшины.
Губернатор восхвалял пищу, импортированную с Тазенды, выказывал недовольство погодой на Россеме, пытался завести разговор о трудностях космических путешествий.
Чанис изредка вставлял слово. Притчер вообще молчал.
Наконец обед закончился. Губернатор откинулся в кресле. Глаза его блестели.
— Хочу спросить о вашем звездолете. Разумеется, необходимо обеспечить надлежащий присмотр за ним, но мне сказа ли, что его местонахождение неизвестно.
— Верно, — весело подтвердил Чанис. — Честно говоря, мы оставили его в космосе. Это большой звездолет, предназначенный для длительных космических путешествий, иногда во враждебно настроенные районы, и мы решили, что если приземлимся на нем здесь, то вы можете неправильно истолковать наши намерения, а они совершенно мирные. Так что мы предпочли опуститься на вашу планету вдвоем и невооруженными.
— Дружеский акт, — неуверенно прокомментировал губернатор. — Так, говорите, большой звездолет?
— Не совсем военный корабль, ваше превосходительство.
— Хм, гм… Откуда, говорите, вы прилетели?
— С небольшой планеты сектора Сантани, ваше превосходительство. Возможно, вы и не слышали о ее существовании так как она совсем незначительна. Мы заинтересованы в развитии торговых отношений с вами.
— Вот как? Торговля? А что вы можете предложить?
— Машины любого рода, ваше превосходительство. В обмен — дерево, пищу, руду.
— Да, гм… — Губернатор с сомнением покосился на пришельцев. — Я мало в этом понимаю. Может быть, нам удастся наладить взаимовыгодную торговлю, после того как я просмотрю ваши документы, — ведь наше правительство затребует определенные сведения, прежде чем мы сможем прийти к какому-либо соглашению. Вы понимаете? Я осмотрю ваш звездолет, затем придется проследовать на Тазенду.
Ответить на это было нечего, и тон губернатора стал прохладнее.
— Мне просто необходимо осмотреть ваш звездолет.
Чанис уклончиво заявил:
— К сожалению, на звездолете в данный момент производится ремонт. Он будет к вашим услугам через сорок восемь часов, если ваше превосходительство согласится подождать.
— Я не привык ждать.
Впервые Притчер перехватил взгляд губернатора, и дыхание его сперло. На мгновение у генерала возникло чувство, что он тонет, но затем ему удалось отвести взгляд в сторону.
Чанис не уступал.
— Звездолет не может приземлиться раньше, чем через сорок восемь часов. Мы здесь, у вас, и мы совсем не вооружены. Неужели вы сомневаетесь в наших мирных намерениях?
Наступило долгое молчание, затем губернатор сурово сказал:
— Расскажите мне о вашем мире.
На этом неприятности кончились. Выполнив, по-видимому, свою миссию, губернатор потерял всякий интерес к беседе, и она быстро сошла на нет.
По окончании приема Притчер начал обследовать себя в комнате. Сдерживая дыхание, он внимательно прислушивался к своим эмоциям. Нет, он не чувствовал себя другим, но должен ли был он чувствовать какую-нибудь разницу? Разве ощутил он что-либо после обращения Мула?
Притчер стал экспериментировать. С холодной уверенностью он прокричал про себя:
«Второе Основание должно быть уничтожено!» — И мысль эту сопровождала ненависть. Он не испытывал ни малейшего колебания. Затем генерал попытался мысленно заменить «Второе Основание» словом «Мул» — и дыхание его перехватило от одной только попытки представить это, а язык присох к гортани.
Пока все шло хорошо. Но, может быть, в его мозг вмешивались по-иному, на более тонком уровне?
Ответа на свой вопрос Притчер не нашел, но все еще чувствовал абсолютную преданность Мулу! И если в нем что-то изменили, то это, в принципе, не имело значения.
И генерал перешел к мыслям о насущных проблемах.
Чанис был занят своими делами в другом конце комнаты. Притчер нажал кнопку на своем наручном передатчике. Последовал ответ, и волна облегчения прокатилась через все его существо. Генерала обуяла мгновенная радость. Притчер подумал, что всему этому фарсу почти пришел конец.