— Я отвечу на твои вопросы, — добавил Даламар, заметив хмурый взгляд Таниса. — Нам многое надо обсудить.
Танис бросил в сторону эльфов прощальный мрачный взгляд и пошел вслед за Даламаром к огромным дубам на опушке Заморочного леса, ставшего скорее легендой» чем реальностью. В тени было прохладно. На поляне Даламар расстелил белую скатерть, на ней были и вино, и хлеб, и сыр. Танис спустился на землю, отпил вина, но пищу не тронул. Он не спускал глаз с тропы.
— Я предложил леди Эльхане подкрепиться перед дорогой, — сказал Даламар, следуя своей раздражающей привычке отвечать на мысли Таниса.
Темный эльф удобно устроился на подушечке, лежащей на траве.
— Так она ушла? — Танис вскочил на ноги. — Одна?
— Нет, дружище, не одна. Присядь, пожалуйста, а то мне приходится напрягать шею, чтобы смотреть на тебя. У леди есть защитник, который проведет ее до места назначения. Самара побили, и он потерял много крови, но от этого стал выносливее и сильнее.
Танис озадаченно смотрел на темного эльфа.
— Воину и магу из Сильванести принадлежала та кровь, которую мы видели на ковре в доме Рашаса, — объяснил Даламар. — Самар пытался помочь бежать Эльхане и твоему сыну. В Квалинести воина бросили в тюрьму, обвинив в шпионаже, и собирались казнить. Я его вытащил прямо из-под носа Белой Мантии, присланной сопровождать его. — Темный эльф отпил вина. — Очень приятно.
— Куда они пошли? — спросил Танис, вглядываясь в деревья у тропы, которая могла привести Эльхану только в тюрьму.
— В Сильванести, — ответил Даламар.
— Это же сумасшествие! — вскинулся Танис. — Неужели она не понимает…
— Все она понимает, дружище. И я думаю, мы будем сопровождать ее.
Именно поэтому я и ждал тебя здесь. Хорошенько подумай, перед тем как отказаться. Ведь Рашасу придется столкнуться с восстанием. Он знает, что кое-кто из его собственного народа может выступить против него. И он боится. А моя Темная Владычица очень любит тех, кто боится, Танис. Ее когти глубоко вонзаются в них, и она никогда не отпускает свою жертву.
— Что такое ты говоришь?
— Только это. Портиос — живая угроза Рашасу, ведь изгнание не остановит его.
— Но ему не позволят жить, ему уготована смерть.
— Точно. Быть может, мы уже опоздали, — небрежно бросил Даламар, пожимая плечами.
— Ты все время говоришь «мы», но сам-то ты не можешь идти в Сильванести. Даже с твоим могуществом тебе едва ли удастся справиться со всеми эльфами, владеющими магией. А они убьют тебя не раздумывая.
— Да, мой народ не ждет меня с распростертыми объятиями, — хитро улыбнулся Даламар. — Но он не может запретить мне войти в Сильванести.
Видишь ли, дружище, мне было даровано разрешение посетить этот край. В целях службы.
— Ты забываешь о Портиосе! — Танис внезапно разозлился на хладнокровие темного эльфа. — Что с этим будем делать?
Даламар косо посмотрел на Таниса.
— Славный вопрос. В этой игре мы пока что напарники, Танис. — Он опять пожал плечами. — Ну что, Танис Полуэльф? Я щелкну пальцами, и мы окажемся у тебя дома. Конечно, ты хочешь поговорить с женой. Расскажи Лоране, что произошло. Ей тоже надо пойти с нами. Может, ей удастся объяснить своему чопорному братцу, что к чему.
Домой… Танис вздохнул. Он очень хотел оказаться дома, спрятаться там от всего этого и… и что? Что дальше?
— Когда Эльхана придет в Сильванести, — медленно начал Танис, горько размышляя, — эльфы ее народа прознают об оскорблении, нанесенном их королеве народом Квалинести. За этим последует кровопролитие, и на этот раз Эльхана не сможет остановить его. Когда-то, очень-очень давно, эльфы сражались друг с другом. Ты говоришь о начале новой войны между родичами?
Даламар равнодушно пожал плечами:
— Ты отстал от времени, Танис. Война уже началась.
Танис знал, что так оно и есть, и он видел это так же отчетливо, как предвидел путь Гилтаса. Только теперь вместо Солинари, освещающей путь юноше, он видел его освещенным отблесками огня, обагренным кровью.
Начнется война… И он выступит против собственного сына.
Танис закрыл глаза. Перед ним было лицо Гила. Такого юного, столь отчаянно старающегося быть смелым, мудрым…
— Отец? Ты?
Какое-то время Танис думал, что этот голос звучит у него в голове, что его мысли о сыне воплотились в живой облик. Но слова повторились громче, с горькой радостью и тоской:
— Отец!
На тропе, как раз на границе Квалинести, стоял Гилтас. Чародейка в белой мантии ревниво таилась рядом с ним. Она была совсем не рада увидеть Таниса. Скорее всего она и не ожидала встретить его здесь. Рука чародейки твердо сжала руку Гила, желая увести юношу прочь.
Танис вскочил на ноги. Предостережением был шелест осиновых листьев.
— Танис! — окликнул его Даламар. — Осторожно!
Танис не обратил внимания на Даламара, проигнорировал чародейку, плюнул на эльфов, затаившихся в деревьях вместе со своими луками и меткими стрелами. Танис бросился к сыну.
Гилтас вырвался от чародейки, но она опять схватила его за руку, на этот раз крепче. Гнев залил лицо Гила, и он судорожно сглотнул. Танис видел, что Гил задохнулся от гнева, и узнавал в сыне себя. Гил что-то сказал тихим, умиротворяющим голосом.
Чародейка с недовольным видом убрала руку и отошла прочь. Танис переступил невидимую границу и сжал сына в объятиях.
— Отец, — прерывающимся от волнения голосом сказал Гилтас, — я думал, ты уже ушел. Я хотел поговорить с тобой, но они не пускали меня…
— Знаю, сын. Знаю. — Танис крепче прижал к себе сына. — Я все понимаю. — Танис положил руки на плечи Гила и прямо смотрел в лицо сына.
— Я все понимаю.
Лицо Гила потемнело: