При этих словах один из гостей склонил голову.
— Что ж, — продолжал Слегарт, чуть оживившись. — Я могу предложить вам, господа, холодное мясо и эль, но ничего горячего сегодня нет. Кухарка так расстроена, что не сможет стряпать. И похоже, — хозяин глянул на все еще вздрагивающую дверь, — если Лиззи не сочиняет, с ребенком что-то не в порядке...
Внезапный, быстрый жест одного из незнакомцев пригвоздил Слегарта к полу. Держатель гостиницы замер, слегка согнувшись, с полуоткрытым ртом и приподнятой в разговоре рукой. Открывающаяся дверь кухни застыла на полпути. Плач девушки прекратился.
Капля эля из крана повисла над полом.
Среди этого магического оцепенения два незнакомца действовали быстро. Они побежали наверх, открывая все двери и заглядывая внутрь; их шаги отдавались гулким эхом. Наконец они подошли к комнате в самом конце коридора. Один заглянул туда и поманил рукой второго.
Крупная женщина, очевидно кухарка, замерла, расчесывая чудесные волосы бледной девушки, которая лежала на кровати. На ее толстом добром лице блестели слезы. По-видимому, эти натруженные руки были привычны не только к горшкам и сковородкам, но и могли обмыть и убрать тело покойной. Глаза девушки были закрыты, руки скрещены на груди и держали букет роз. Юное лицо освещала свеча. Необычайная красота девушки усиливалась нежной, умиротворенной улыбкой на пепельных губах.
— Эмберил! — вскрикнул незнакомец, упав на колени и дотрагиваясь до холодных рук покойницы.
Второй коснулся его плеча:
— Я искренне сожалею, Кэрил.
— Мы должны были прибыть раньше! — Кэрил погладил руку Эмберил.
— Мы прибыли так быстро, как смогли, — тихо ответил его друг. — Она сама так хотела...
— Эмберил послала нам сообщение...
— Только когда поняла, что умирает, — сказал товарищ Кэрила.
— Почему? — Кэрил смотрел на счастливое лицо девушки. — Почему она решила умереть среди... среди людей? — Он указал на кухарку.
— Я думаю, мы этого не узнаем, — тихо ответил друг. — Хотя я могу предположить, — добавил он тихо, чтобы не услышал обезумевший от горя Кэрил, подходя к колыбели, наскоро сооруженной из деревянного ящика.
Незнакомец что-то шепнул, и малышка, очнувшись от чар, вздохнула и немедленно захныкала.
— Девочка? С ней все в порядке? Служанка что-то говорила... — Голос Кэрила звучал испуганно. — Она... она не мерт... — Он замолчал, не в силах продолжать.
— Нет, — сказал его друг как-то таинственно. — Не бойся. Служанка сказала, что никогда не видела ничего подобного. Но малышка прелестна... Ах! — Он замер в благоговейном восхищении, потом повернул девочку к свету. — Кэрил, ты только посмотри на ее глаза!
Кэрил склонился над крошкой и погладил пальцем по пухлой щечке. Малышка повернула голову и открыла большие глаза, инстинктивно ища еды, любви и тепла.
— Они... золотистые! — прошептал Кэрил. — Цвета расплавленного золота... Как солнце! Такого еще никогда не случалось среди нашего народа... И эту тайну Эмберил унесла с собой...
— Это дар девочке от отца — человека, без сомнения. Хотя я не встречал ни у кого из людей таких глаз... А дочь так же прекрасна, как мать. — Он покачал головой и, вздохнув, завернул девочку в пеленки.— Надо идти, друг мой, пора. Мы достаточно долго пробыли в этой странной, ужасной земле.
— Да, — согласился Кэрил, не двигаясь с места. — А как же Эмберил?
Он вновь посмотрел на хрупкое бледное тело на кровати.
— Оставим ее среди тех, с кем она захотела быть в конце, — ответил друг Кэрила. — Возможно, кто-нибудь из Богов примет ее и проводит заблудший дух домой.
— Прощай, сестра, — пробормотал Кэрил.
Он взял розы из мертвых пальцев и, поцеловав их, осторожно спрятал в складках плаща.
Друг Кэрила выговорил слова на древнем языке, снимая чары с гостиницы.
И два незнакомца, держа ребенка, исчезли из комнаты, словно обратившись в серебристую искрящуюся пыль.
А девочка была так же очаровательна, как мать. Ибо рассказывают, что в древние времена, прежде чем стать отщепенцами, погрязшими во зле, самой красивой из рас, когда-либо созданных Богами, были людоеды...
V