Сенатор испуганно вздрогнул, но вскоре овладел собой — в конце концов, Даламар был сильванестийцем, и месяц в Сильваносте...
Генералу пришло в голову то же самое. Сжав челюсти, он невнятно что-то зарычал от ярости, а потом отрывисто рявкнул:
— Это не обсуждается! Невероятно! Ты — безумец, раз требуешь невозможного!
Даламар отвернулся.
— Тогда, господа, наши дела закончены. Сенатор вскочил и схватил другого эльфа за плечо.
Они начали горячий спор.
Даламар, улыбаясь, отошел к очагу. В его памяти вставали прекрасные деревья его родной страны. Он слышал пение птиц, бродил среди благоухающих цветов, лежал в ароматной траве, ощущая солнечное тепло на лице. Он вдыхал свежий воздух, бегал по шелковистым лугам. Он был молод, невинен, не запятнан позором, на нем не лежала тень отщепенца.
— Только месяц, — произнес сенатор. — Ни дня дольше.
— Клянусь Нуитари. — Даламар наблюдал, как содрогнулись его собеседники, когда он назвал Бога черной магии.
— Ты явишься и отбудешь тайно, — продолжал сенатор. — Никто не должен знать об этом — и ты не имеешь права ни с кем разговаривать.
— Согласен.
Сенатор посмотрел на генерала.
— Не думаю, чтобы это помогло, — безнадежно сказал тот.
— Великолепно, — оживился Даламар. — Наша сделка чудесно завершилась. Скрепим же договор, как того требует закон.
Приблизившись, темный эльф прижал каждого к груди, поцеловав в щеку. Генерал едва сдержался, чтобы не отпрянуть, когда к коже прикоснулись сухие холодные губы. Сенатор вздрогнул, как от укуса змеи.
Они сами просили его о заключении этого договора и не могли оскорбить Даламара.
— А теперь, братья, — весело заключил тот, — изложите мне ваш план.
Глава третья
Танис Полуэльф обыскал весь дом, пытаясь найти жену. Наконец его поиски увенчались успехом — Лорана оказалась на втором этаже, в библиотеке. Она сидела у окна, поближе к свету; прежде чем увидеть жену, Танис услышал скрип пера по пергаменту и улыбнулся. На сей раз он ее поймал.
Мягко ступая, Полуэльф подошел к двери, приоткрыл ее и заглянул внутрь.
Лорана сидела в круге солнечного света, склонив голову над работой, и была так сосредоточена, что не услышала бы Таниса, даже если бы тот не крался, а изо всех сил топал сапогами. Полуэльф замер, любуясь ею, с благоговением и изумлением повторяя себе, что она любит его не меньше, чем он ее, — и эта любовь за годы брака только усилилась.
Длинные золотистые волосы Лораны были распущены и свободно падали на плечи и спину, тогда как в последнее время она гладко зачесывала их и укладывала на затылке. Такой строгий стиль придавал ее облику величавость и благородство, что было весьма уместно во время переговоров с людьми (не знающими ее), которые имели склонность обходиться с юной на вид эльфийкой как с ребенком — неплохо соображающим, но лезущим в делах взрослых.
Правда, обычно это продолжалось не дольше пятнадцати минут, за которые Лорана успевала поставить их на место. Как они могли забыть, что она была генералом во время Войны Копья! Первой вела мужчин в бой! Прошло всего двадцать лет, а у людей короткая память. Но, уходя, они вспоминали об этом.
Жена была семейным дипломатом, а муж — тактиком. И они всегда были вместе. Но это не могло продолжаться долго. Человеческая кровь в жилах Таниса сжигала эльфийскую. Он был старше любого из людей, но ему не был уготован долгий эльфийский век. Лорану уже то и дело принимали за его дочь, а наступит время, когда ее будут считать его внучкой. Он состарится и умрет, а она останется вечно юной. Это могло омрачить их отношения, однако, наоборот, углубило их, скрепляя прочнее.
И тогда появился Гил, их сын, — новая жизнь, долгожданное дитя любви.
— Попалась! — торжествующе воскликнул Танис, влетая в библиотеку.
Лорана, задохнувшись, подскочила на месте от неожиданности. Виновато покраснев, она поспешно, в великом смущении, накрыла исписанный лист другим.
— Что это там? — свирепо спросил Танис, глядя на нее с притворным гневом.
— Всего лишь перечень, — отважно солгала Лорана, незаметно перемешивая бумаги на столе. — Список... Всякая всячина, которую надо переделать, пока мы дома... Нет! Танис, подожди!
Полуэльф проворно выхватил исписанный лист прямо из гущи бумаг на столе. Смеясь, она старалась заполучить его обратно, но он ловко уклонялся.
— «Мой дорогой сир Томас, — читал Танис, — позволь мне еще раз попытаться уговорить тебя пересмотреть твое заявление против Договора Трех Народов...» — Танис обвиняюще потряс письмом перед женой. — Ты работала!