Танис продолжал ехать по следам лошади Гила. Он увидел, как юноша, отпустив поводья, предоставил лошади свободу, увидел следы бешеного галопа — и у лошади, и у всадника закружилась голова от свободы. Но потом Гил успокоил лошадь, и дальше он вполне разумно ехал ровным шагом, не утомляя коня.
— Ну что же, совсем неплохо, малыш, — одобрительно пробормотал Танис. Гордость за сына согрела его.
Выкинув из головы беспокойство, он начал прикидывать, что скажет Рашасу из Талас-Энтии. Танис хорошо знал этого эльфа. Примерно того же возраста, что и Портиос, Рашас обожал власть и ничего не любил так, как политические интриги. Он был самым молодым эльфом из тех, что когда-либо заседали в Сенате. Говорили, что он интриговал против отца до тех пор, пока старый эльф не уступил давлению и отдал свое место. Во время Войны Копья Рашас мутил воду за спиной Солостарана, Беседующего-с-Солнцами. Преемник Солостарана, Портиос, теперь тоже боролся с этими интригами.
Рашас настойчиво защищал изоляцию эльфов от остального мира. Он не делал из этого секрета. По его мнению, Король-Жрец Истара был совершенно прав, принося в жертву гномов и кендеров. Рашас сделал бы только одну поправку: добавил бы в список людей.
Но что было совершенно необъяснимо, почему этот искусный хитрый паук и человеконенавистник старался завлечь в свои сети Гилтаса, из всего эльфийского народа единственного, имеющего четверть человеческой крови?
— Во всяком случае, — пробормотал Танис себе в бороду, — это предоставит мне возможность свести с тобой старые счеты, Рашас, старый друг детства! Я помню каждое из твоих ядовитых замечаний, прошептанных на ухо оскорблений, клеветы, жестоких шуток. Помню все наказания, полученные от компании твоих лизоблюдов. Тогда мне не позволяли поквитаться с тобой тотчас же, но, клянусь Паладайном, сейчас меня никто не остановит!
Восхитительное предчувствие удовольствия, которое он получит от первого удара в острый подбородок Рашаса, занимало Таниса в течение всей лучшей части утра. Он не знал, что нужно Рашасу от его сына, но был уверен, что ничего хорошего.
«Просто отвратительно, что я ничего не сообщил Гилу о Рашасе, — размышлял Танис. — Еще хуже, что я ничего не рассказал ему о моей юности в Квалинести. Это было большой ошибкой — держать его в неведении по этому поводу. Если бы он знал о Рашасе и ему подобных, то не поверил бы никаким словам сенатора. Но я ведь хотел защитить тебя, Гил. И не хотел, чтобы тебе досталась та же тяжесть, от которой страдал я...»
Танис, резко остановив лошадь, повернул назад. Грязь, подсыхающая на солнце, была подобна написанной книге. Танис знал: на всем Кринне есть всего одно создание, имеющее такие следы — три когтя спереди, глубоко вонзающиеся в землю, и один позади, а рядом — извилистый след хвоста ящера.
Дракониды! Не меньше четверки!
Танис рассматривал следы. Его лошадь, учуяв мерзкий запах, в ужасе шарахнулась прочь.
Поймав ее, Танис придержал ее голову, чтобы она привыкла к запаху, после чего поехал по следу. «В конце концов, это могло быть совпадением, — говорил он себе, — дракониды, возможно, просто путешествуют в том же направлении, что и Гил».
Но не прошло и мили, как Танис убедился, что твари преследовали именно сына.
В одном месте Гил повернул лошадь к протекавшему неподалеку ручейку, каменистый берег которого виднелся с дороги. В этом же месте свернули и дракониды. Неуклонно следуя за Гилом и его лошадью, они не отклонились ни на шаг, пройдя вдоль кромки воды и возвратясь на дорогу.
Вдобавок Танис заметил, что дракониды старались не попасться Гилу на глаза, — во многих местах когтистые следы искали укрытия в кустарнике.
Дорогой иногда пользовались фермеры и совсем редко — рыцари. Если бы дракониды были простыми налетчиками, они, не колеблясь, напали бы на одиноких фермеров, похитив повозки и лошадей. Эти же скрывались ото всех, кто ехал по тракту. Не было никаких сомнений — они выполняли задание.
Но как могут быть связаны дракониды с Рашасом? Эльф имел свои недостатки, но тайный сговор с созданиями Тьмы среди них не числился.