Гил судорожно сглотнул.
— Думаю, миледи, тебе надо рассказать, что же все-таки происходит, — тихо сказал он.
— На самом деле все очень просто, — ответила Эльхана. — Мой муж, Портиос, сейчас в плену в Сильванести, его предал мой народ. А я — пленница здесь, меня предал его народ...
— Но почему? — не понял Гил.
— Эльфы не любят перемен, к ним мы относимся с недоверием и страхом. А мир меняется очень быстро. Мы тоже должны изменяться вмести с ним, иначе ослабеем и исчезнем. Война Копья научила нас этому. По крайней мере, я так думала. С нами согласны молодые эльфы, древние же — нет. И именно в руках древних — таких, как сенатор Рашас, — сосредоточена вся власть. Но я не могла предположить, что он посмеет зайти так далеко.
— Что же будет с тобой и дядей Портиосом?
— Нас изгонят, — тихо сказала Эльхана. — Ни одно королевство нас не примет.
Гил знал, что для эльфа изгнание — наказание гораздо более тяжкое, чем казнь. Эльхана и Портиос станут темными эльфами — эльфами, «отлученными от Света». Они будут изгнаны из родных земель, им запретят любое общение с другими эльфами. Везде в Ансалоне они будут бесправны и, по существу, в постоянной опасности. Справедливо или нет, но темных эльфов отождествляют со Злом. Их травят, преследуют, выгоняют из каждого города и деревни. Для охотников за головами, воров и других подонков они — любимые мишени. Неудивительно, что темные эльфы ищут убежища в тенях Такхизис.
Гил не знал, что сказать в утешение, и посмотрел на Эльхану.
— Но почему — я, госпожа? Почему сейчас?
— Я беременна, — просто сказала она. — Когда родится ребенок, он или она станет наследником трона. Кроме того, если что-то случится с Портиосом, твоя мать станет полноправным наследником. Но она замужем за бастардом-полукровкой...
Гил задохнулся от гнева.
Эльхана смотрела на него сочувственно, но не извинялась.
— Так думает о твоем отце большинство жителей Квалинести, Гилтас. Поэтому Танис Полуэльф никогда не стремился вернуться на родину. Даже когда он был молод, жизнь в Квалинести не была ему особенно в радость, а сейчас она стала бы еще хуже. Что за вопрос? Ты никогда не задумывался об этом?
Гил медленно покачал головой. Нет, он никогда не задумывался о чувствах отца, он вообще никогда не думал о Танисе. Он думал только о себе.
Эльхана продолжала:
— Брак твоей матери не позволил ей стать правительницей...
— Но и в моих жилах есть человеческая кровь, — напомнил эльфийке Гил.
— Правильно, — холодно отозвалась Эльхана. — Но Рашас и Талас-Энтия не видят в этом проблему. Они даже рассматривают твою родословную как плюс. Рашас считает всех людей слабыми и послушными. А поскольку в твоих жилах человеческая кровь, он думает, что сможет легко тобой вертеть как захочет.
Гилтас покраснел от гнева, потеряв контроль над собой. Сжав кулаки, он вскочил со стула.
— О Боги! Я покажу этому Рашасу! — громко воскликнул он. — Я им всем покажу! Я... Я...
Дверь распахнулась, и вошел часовой с копьем в руках, внимательно осмотрев комнату.
— Потише, молодой человек, — мягко посоветовала Эльхана на языке Сильванести. — Не надо затевать неприятности, когда не знаешь, что делать дальше.
Гнев Гила загорелся и потух, как погашенная свеча. Кагонести посмотрел на него и рассмеялся, потом сказал что-то своему приятелю-часовому на своем языке и захлопнул дверь. Гил не говорил на языке Диковатых Эльфов, но слова Кагонести были достаточно перемешаны с языком квалинестийцев, чтобы залить щеки Гила румянцем стыда: эльф говорил что-то про щенка, пытающегося лаять как матерый пес.
— Ты говоришь, что даже если я стану королем, то буду все равно что пленник? И я смирюсь с этим? — с горечью спросил Гил.
Эльхана молча смотрела на него, потом покачала головой:
— Нет, Гилтас. Ты не должен стать пешкой в их игре. Сражайся с ними! Ведь ты сын Танталаса и Лораланталасы. Ты сильный — сильнее, чем думает Рашас. Ведь у тебя такая благородная кровь!
«Даже если это кровь метиса», — подумал Гил, но не сказал вслух. Он был рад доверию Эльханы и решил быть достойным его.
Эльхана тепло улыбнулась, желая приободрить юношу. Потом опять подошла к окну, приподняла портьеру и застыла, вглядываясь в окно.
Тут Гилу пришло в голову, что она неспроста любуется видом за окном.
— Что ты делаешь, госпожа? Там кто-то есть?
— Тсс, говори потише.
Эльхана опустила портьеру, потом подняла ее, опять опустила.
— Там друг. Я даю ему условный знак. Он видел, что они привели тебя сюда. Только что я сказала, что мы можем доверять тебе.