Наверное, Лорана подумала о том же, потому что, подойдя к мужу, дернула его за отросшую бороду, признак человеческой крови, и сказала на ухо что-то по-эльфийски, отчего Танис немедленно заулыбался. Он попрощался с женой и сыном, хрупким, болезненным мальчиком, любимым обоими родителями до безумия. Ребенок был больше похож на мать, с тем бледным лицом, которое часто бывает у детей, нечасто выходящих на улицу.
«Танис и Лорана держат его в золотой клетке, — подумал Карамон, — и так вскоре потеряют. Если бы он был только эльф, — пусть бы сидел себе целый день за книгами. Но мальчишка был и человеком. Посмотри в его глаза, Танис! Как провожает тебя сын, когда ты отправляешься в очередное путешествие на поиски приключений, о которых он только читал!»
— Когда-нибудь, Танис, — тихо проговорил силач, — ты вернешься домой и увидишь, что клетка опустела!
Они как раз поднимались на вершину холма, где, свернув крылья, дремал дракон.
— Что ты там бормочешь, Карамон? — спросил Танис мрачно, настороженно разглядывая дракона, который не слишком обрадовался запаху эльфа.
Гигантская рептилия немедленно проснулась, из ноздрей показались струйки огня, огромная пасть лязгнула белыми клыками. Однако Сара Дунстан оказалась опытным всадником — резким окриком она успокоила дракона и стремительно запрыгнула в седло. Потом забрался Карамон и одним движением мощной руки поднял к себе друга.
— Да просто говорил сам себе, что твой малыш выглядит почти здоровым, — солгал великан,
Танис в этот момент ерзал, стараясь устроиться в седле поудобней, что было практически невозможно — ему пришлось цепляться за обширную спину Карамона. Но другого выхода не было, разве устроиться на коленях у друга.
— Спасибо! — с гордостью откликнулся Танис, любяще посмотрев на сына, следившего за их отлетом, широко распахнув миндалевидные глаза. — Мы с Лораной уверены, он идет на поправку... если бы мы только знали, в чем причина... Но даже жрица Крисания не может дать точного ответа.
— Может, ему стоит больше бывать на свежем воздухе? — предположил Карамон. — Разреши ему приехать погостить к нам, мои парни взяли бы его с собой на охоту, покататься верхом...
— Ладно, там посмотрим, — сказал Танис таким тоном, что стало ясно: он этого никогда и ни за что не допустит. — Нет ли следов погони, миледи?
Карамон, решивший не продолжать тему, посмотрел по сторонам. Утро давно кончилось, сменившись яркими лучами осеннего солнца, но прозрачный воздух вокруг них был чист на многие мили.
— Если мне повезло, меня не хватились, — откликнулась Сара, хотя выглядела напряженной. — Я сейчас драконий мастер и должна часто отлучаться, муштруя зверей. Я позаботилась об этой должности еще много лет назад.
Она склонилась к шее дракона и сказала несколько слов — синий мощно оттолкнулся лапами и прыгнул в воздух, разворачивая огромные крылья. Сделав круг над замком, они взяли направление на север.
— Мы доберемся до цитадели после наступления темноты, — крикнула всадница, — жаль, что потеряем день, но иначе не выйдет. А с Рыцарями Соламнии будут неприятности? — тревожно спросила она Таниса.
— С рыцарями всегда неприятности! — прорычал тот в ответ. Он находился не в лучшем расположении духа, но Карамон не мог винить друга. Не каждый день получаешь известие о сыне, которого никогда не видел... — Помоги нам, Паладайн...
Синий дракон повернул шею и свирепо уставился на друзей, но Сара немедленно выкрикнула команду, и животное неохотно продолжило полет.
— Не стоит при нем больше употреблять имя этого Бога, — спокойно заметила всадница.
После этого разговор прекратился сам собой, скорость возросла, и свист воздуха, разрезаемого мощными крыльями, заглушал все вокруг. Поэтому они покинули Ансалон в полном молчании, двигаясь в сторону ненаселенных мест, в логово тьмы.
Оставалось два дня.
Два дня, чтобы спасти заблудшую душу.
Глава шестая
Цитадель Гнездо Бури
— Бог мой, — мрачно сказал Танис, старясь не упоминать имени Бога, к которому обращался, но призывая того быть свидетелем его удивления. — Да она огромна!
— Как называется крепость? — поинтересовался Карамон у Сары.
— Гнездо Бури, — крикнула в ответ всадница. Ее слова унес ветер, и силачу показалось, это именно стихия заговорила с ним. — Так ее назвал Ариакан, сказав, что когда распахнутся врата цитадели, буря, вышедшая из нее, сметет все на Ансалоне.